— Галина Леонидовна! — вскричал он, подойдя, — Что же вы нас не предупредили о своём прибытии? Мы бы должным образом подготовились.

— Привет, Гарик. Пустое. Забрела сюда винца какого-нибудь испить, да вот вляпалась в ваше… э-э-э, мероприятие, — раздражённо высказалась принцесса, — Мой парниша ушёл договариваться насчёт кабинета и застрял у ваших деятелей.

— Не волнуйтесь, дорогая Галина Леонидовна! Сейчас же дам распоряжение подготовить для вас и ваших друзей кабинет, — предложил Сека.

— Буду признательна, но не стоит беспокоиться. Отдохну здесь немного в компании приятного молодого человека и, наверное, поеду домой. Боре, видимо, не до меня, — решила генсековна.

— Позвольте мне похитить у вас этого добра молодца, уважаемая Галина Леонидовна. Ему нужно готовиться к выступлению, — с виноватым видом высказался Сека.

— Ну, раз так надо, то забирайте его под белы рученьки. Я ему не начальница, — отреагировала советская принцесса с неожиданно возникшим сарказмом.

Я попрощался с дамами и поспешил за Секой. Он заявил, что неприятные мне люди уже удалены из зала, и что мне предстоит выступать сразу после Антонова. Сам хозяин так пожелал.

— Мне до сих пор не вернули двести десять рублей, выкраденных из моей куртки вашими братками, — напомнил об одной неприятной проблеме.

— Ты кого имеешь ввиду? — посуровел лицом мужчина.

— Точно не скажу. Возможно, те, кто меня сюда конвоировали.

— Да как они могли оскорбить такого человека! — возмутился Сека, — Держи пока мою сотку. Остальное вместе с гонораром выдам.

Сотка оказалась единой бумажкой кофейного цвета. Не в каждом магазине такую смогут разменять. Меня сопроводили к пиршественному столу и предложили немного подкрепиться, но не насыщаться. Антонов давал свою шестую песню «Ну что с ним делать», заметно выдохшись.

— О чём, собственно говоря, петь? — спросил Генриха, горестно вздохнув.

Организм уже начал выражать своё нежелание лезть на эстраду сосанием под ложечкой и трепетанием поджилок.

— На твоё усмотрение, — предложил Сека.

— Справедливость восторжествовала! — удовлетворённо заметил Дося, когда я бросил возле него свои кости.

— … И этот кусок лососятины наконец-то соединится с моим желудочно-кишечным трактом, — подхватил я его тональность.

Проще было определить, чего не было на столе. Рыба красная и рыба белая, мясо во всех видах, ветчина-колбасы-балыки, огурчики-грибочки маринованные, морепродукты, салатики-винегретики всевозможные и прочий закусон. По щелчку официанты готовы были доставить неплохой выбор вторых блюд в горячем виде. Я и троица матершинников разлили по бокалам венгерское Токайское и чокнулись за справедливость.

Кремлёвская принцесса вопреки своим угрозам никуда не уехала. Напротив, её с подругой только что на моих глазах препроводили в один из шести вип-кабинетов, расположенных в банкетном зале. Отделённые от основного пространства зала висюльчатыми шторками ниши как раз и представляли собой такие кабинеты. Многие из добропорядочно выглядевшей публики с Микиткой Михалковым во главе, ломанулись из зала, будто нечисть после третьего крика петуха. Некоторые, вроде Йоси Кабздона, наоборот, стали рваться на приём к кремлёвской принцессе. Приставленному к ней воровскому охраннику пришлось сразу же приступать к исполнению своих обязанностей. Спустя некоторое время принцесса проявила благосклонность к бизону советской эстрады и дала ему аудиенцию.

Предположив, что в один из этих кабинетов могли припрятать от меня Никсона и его орёликов, я решил проверить догадку. Продефилировал туда с фужером вина в руке. Другие кабинеты оказались пустыми, только в одном пожилой лысый хряк лапал заливисто хохотавшую маруху. Из своей норки высунулась кремлёвская принцесса и принялась зазывать к себе:

— Мишаня, лезь сюда. Посидим вместе под коньячок, пообщаемся.

— Ага, я залезу, а ты как начнёшь меня опять за задницу хватать…

— Обещаю. Будет цела твоя задница, зуб даю, — захохотала принцесса.

— Коль целый зуб поставлен на кон, то согласен я, — ответил высоким стилем.

Никуда этот Никсон со своей бригадой от меня не денется, а принцесс обижать не стоит.

Кроме французского коньячка Курвуазье, здесь на столе горделиво воздымались знаменитые вермуты Мартини и Чинзано, ликёры Лаппония и Болз, не обошлось и без Советского Шампанского. В качестве закуски привлекали внимание пустые тарталетки, которые можно было начинять, либо чёрной, либо красной икрой, а ещё пастой из крабов, грибной икрой и всякими паштетами. Ласкали глаз ломтики сёмги и горбуши. Испускали слюногонные ароматы нарезанная ветчина в обрамлении оливок, сало с прожилками со слезой. Даже обычная докторская колбаса аппетитно пахла мясом. Естественно, не были забыты нарезанные импортные сыры и не менее импортные морепродукты. Из горячего на столе маячила нетронутая утка с брокколи. Не забыты были фрукты и ягоды: виноград, киви, мандарины, бананы, выпечка в виде маленьких пирожков и пирожные.

— Молодец, что пришёл, а то Боря меня совсем забросил, как своих приятелей повстречал. Видишь, как они общаются. Я из них только Славку Иванькова знаю. Встречались когда-то в Сочи. Он работал, кажется, в сфере быта, — обрадовалась мне Галина.

— А вы сами чем занимаетесь, Галина Леонидовна? — продолжил я прерванную Секой тему.

— А ты — нахал, хоть и очень обаятельный. Так и быть, отвечу подрастающему поколению. Только для начала, давай, выпьем на брудершафт.

Я зарядил фужеры шампанским. Обвились руками с напитком и выпили, затем жарко поцеловались.

— Теперь обращаемся друг к другу только на ты, — удовлетворённо высказалась принцесса.

— Я не против, так чем же мы занимаемся, когда устаём отдыхать? — пристал я со своим вопросом.

— Для сведения тебе, милый Мишенька. Женщине при советском строе вовсе не обязательно работать. Она должна удачно выйти замуж и поддерживать семейный очаг, — Галина щёлкнула зажигалкой и закурила сигарету Мальборо, — Однако, я официально трудоустроена по ведомству иностранных дел. Если тебе вдруг захочется поехать за границу, пособлю по блату. Я вообще многое чего могу на этом свете. Так что, держись меня и будешь в полном шоколаде.

Уставший Антонов окончательно завершил свои выступления, поблагодарил зрителей за прозвучавшие наконец-то аплодисменты и отправился отдыхать к столам. Вместо него к эстраде подошёл Бриллиантовый Боря. Сека просунулся к микрофону и произнёс:

— Свой щедрый талант принёс в дар нашему дорогому имениннику артист театра «Ромэн», а теперь уже и Большого театра Борис Буряце. Поприветствуем его, дорогие гости.

Какое счастье!