сотрясался от борьбы за право толковать священную книгу, что приводило к институциональным расколам, таким как раскол между западной католической и восточной православной церквями.

Все христиане читали Нагорную проповедь в Евангелии от Матфея и узнали, что мы должны любить своих врагов, подставлять другую щеку и что кроткие наследуют землю. Но что это означает на самом деле? Христиане могли понимать это как призыв отказаться от любого применения военной силы, или отвергнуть все социальные иерархии. Католическая церковь, однако, рассматривала подобные пацифистские и эгалитарные толкования как ересь. Она истолковала слова Иисуса таким образом, что позволила церкви стать самым богатым землевладельцем в Европе, начать жестокие крестовые походы и учредить убийственные инквизиции. Католическая теология признавала, что Иисус велел нам любить врагов, но объясняла, что сожжение еретиков - это акт любви, потому что оно удерживает других людей от принятия еретических взглядов, тем самым спасая их от адского пламени. Французский инквизитор Жак Фурнье в начале XIV века написал целый трактат о Нагорной проповеди, в котором объяснял, как этот текст оправдывает охоту на еретиков. Мнение Фурнье не было чем-то из ряда вон выходящим. Впоследствии он стал Папой Бенедиктом XII (1334-42).

Задачей Фурнье как инквизитора, а затем и как папы римского было добиться того, чтобы толкование священной книги, данное католической церковью, возобладало. Для этого Фурнье и его коллеги по церкви использовали не только насильственное принуждение, но и контроль над производством книг. До появления буквенной печати в Европе в XV веке изготовление большого количества экземпляров книг было непосильным делом для всех, кроме самых богатых людей и учреждений. Католическая церковь использовала свою власть и богатство для распространения копий своих благосклонных текстов, запрещая производство и распространение тех, которые она считала ошибочными.

Конечно, церковь не могла помешать случайному вольнодумцу излагать еретические идеи. Но поскольку она контролировала ключевые узлы средневековой информационной сети - копировальные мастерские, архивы и библиотеки, - она могла помешать такому еретику изготовить и распространить сотню экземпляров своей книги. Чтобы понять, с какими трудностями сталкивается автор-еретик, стремящийся распространить свои взгляды, вспомним, что когда в 1050 году Леофрик стал епископом Эксетера, в библиотеке собора он обнаружил всего пять книг. Он немедленно основал в соборе копировальную мастерскую, но за двадцать два года до своей смерти в 1072 году его переписчики выпустили только шестьдесят шесть дополнительных томов. В тринадцатом веке библиотека Оксфордского университета состояла из нескольких книг, хранившихся в сундуке под церковью Святой Марии. В 1424 году библиотека Кембриджского университета насчитывала всего 122 книги. Декрет Оксфордского университета от 1409 года гласил, что "все новейшие тексты", изучаемые в университете, должны быть единогласно одобрены "коллегией из двенадцати теологов, назначенных архиепископом".

Церковь стремилась запереть общество в эхо-камере, позволяя распространять только те книги, которые ее поддерживали, и люди верили церкви, потому что почти все книги ее поддерживали. Даже неграмотные миряне, которые не читали книг, все равно были потрясены пересказом этих драгоценных текстов или изложением их содержания. Так вера в якобы непогрешимую сверхчеловеческую технологию, такую как Новый Завет, привела к возникновению чрезвычайно могущественного, но ошибочного человеческого института, такого как католическая церковь, которая подавляла все противоположные мнения как "ошибочные", не позволяя никому подвергать сомнению свои собственные взгляды.

Католические информационные эксперты, такие как Жак Фурнье, проводили дни, читая толкования Фомы Аквинского на толкования Августина на послания святого Павла и составляя дополнительные интерпретации на свой лад. Все эти взаимосвязанные тексты не отражали реальность, они создавали новую информационную сферу, еще более масштабную и мощную, чем та, что была создана еврейскими раввинами. Средневековые европейцы оказались в этой информационной сфере, их повседневная деятельность, мысли и эмоции формировались текстами о текстах о текстах.

 

ПЕЧАТЬ, НАУКА И ВЕДЬМЫ

Попытка обойти человеческое заблуждение, вложив авторитет в непогрешимый текст, так и не увенчалась успехом. Если кто-то думал, что это связано с какими-то уникальными недостатками еврейских раввинов или католических священников, то протестантская Реформация повторяла этот эксперимент снова и снова - и всегда получала те же результаты. Лютер, Кальвин и их последователи утверждали, что нет никакой необходимости в том, чтобы какие-то ошибочные человеческие институты вставали между обычными людьми и священной книгой. Христиане должны отказаться от всех паразитических бюрократий, которые выросли вокруг Библии, и воссоединиться с изначальным Словом Божьим. Но Слово Божье никогда не толковало само себя, поэтому не только лютеране и кальвинисты, но и многие другие протестантские секты со временем создали свои собственные церковные институты и наделили их полномочиями толковать текст и преследовать еретиков.

Если непогрешимые тексты приводят лишь к появлению непогрешимых и деспотичных церквей, как тогда решать проблему человеческих ошибок? Наивный взгляд на информацию предполагает, что проблема может быть решена путем создания противоположности церкви, а именно свободного рынка информации. Наивный взгляд ожидает, что если снять все ограничения на свободный поток информации, то ошибка неизбежно будет разоблачена и вытеснена истиной. Как уже отмечалось в прологе, это - принятие желаемого за действительное. Давайте немного углубимся, чтобы понять, почему. В качестве примера рассмотрим, что происходило в одну из самых знаменитых эпох в истории информационных сетей: европейскую печатную революцию. Появление печатного станка в Европе в середине XV века сделало возможным массовое производство текстов относительно быстро, дешево и тайно, даже если католическая церковь их не одобряла. Подсчитано, что за сорок шесть лет с 1454 по 1500 год в Европе было напечатано более двенадцати миллионов томов. Для сравнения, за предыдущую тысячу лет вручную было переписано лишь около одиннадцати миллионов томов. К 1600 году всевозможные люди с периферии - еретики, революционеры, протоученые - могли распространять свои труды гораздо быстрее, шире и проще, чем когда-либо прежде.

В истории информационных сетей печатная революция в Европе раннего Нового времени обычно приветствуется как момент триумфа, когда католическая церковь разрушила удушающий контроль над европейской информационной сетью. Утверждается, что, позволив людям обмениваться информацией гораздо свободнее, чем раньше, она привела к научной революции. В этом есть доля правды. Без печати Копернику, Галилею и их коллегам было бы гораздо сложнее развивать и распространять свои идеи.

Но печать не была первопричиной научной революции. Единственное, что делал печатный станок, - это точно воспроизводил тексты. Машина не была способна выдвигать какие-либо новые идеи. Те, кто связывает печать с наукой, полагают, что сам факт производства и распространения информации неизбежно приведет людей к истине. На самом деле печать позволяла быстро распространять не только научные факты, но и религиозные фантазии, фальшивые новости и теории заговора. Возможно, самым известным примером последних