Шрифт:
Закладка:
– И что ты мне сделаешь? – игриво выгибаю бровь, сжав член в кулаке. Марк тяжело сглатывает, но все же отводит мою руку в сторону, резко развернув к стене.
Я тут же упираюсь ладонями, на инстинктах прогнувшись в спине и потеревшись попкой о каменный член.
– Ноги шире. Еще. Вот так, – командует Марк хриплым голосом, проведя пальцем между моих мокрых складочек. А потом резко загоняет сразу два, заставляя меня вскрикнуть.
– Мааарк, – тяну я, извиваясь, в то время как мужчина нещадно двигает пальцами, растягивая меня, распаляя.
– Что? Скажи.
А я лишь мотаю головой, не в силах вымолвить ни слова, а Воскресенский как нарочно нежно, в противовес резким движениям внутри меня, потирает по кругу большим пальцем чувствительный клитор.
– Аааах, Маааарк, пожалуйста…Я так больше не выдержуууу…
– Я же говорил, что ты будешь меня умолять, – раздается низкий голос прямо у меня над ухом. Марк прикусывает мочку, и вынимает пальцы, чем вызывает мой разочарованный стон. Но он тут же одним толчком входит в меня на всю глубину, и я максимально прогибаюсь, чтобы прочувствовать каждое движение, каждую вену.
Марк не дает мне передышки и толкает на себя, сильно впиваясь пальцами в бедра. Я царапаю ногтями кафель и закусываю губы, чтобы не закричать от удовольствия и не разбудить Китенка.
Мое тело вибрирует, готовое вот-вот взорваться миллиардами звезд, и мне хватает еще одного глубокого и резкого толчка, чтобы шагнуть за грань. Я выгибаюсь, прижимаясь к Марку, дрожа всем телом от пережитого удовольствия. Но Марк не дает мне прийти в себя, делает еще три глубоких толчка и резко выходит, изливаясь мне на спину.
Мои ноги настолько слабые, что я начинаю оседать, но Воскресенский подхватывает меня, не дав упасть. Мы оба тяжело дышим, пытаясь прийти в себя.
– Катя…Моя Катюша… – шепчет Марк, покрывая мое мокрое лицо и волосы легкими поцелуями. Я ничего не говорю, лишь обнимаю его двумя руками, прижавшись к груди, там, где бьется сердце, от которого зависит моя жизнь.
Мы молча и быстро принимаем душ, обтираемся и, ничего не говоря друг другу, идем в спальню. Стелить Марку отдельно на диване у меня нет никаких сил.
– Утром тебе придется рано встать и уйти, чтобы Китенок не видел, как мы спим вместе, – сонно пробормотала я, поудобнее устраиваясь у Марка на груди и закидывая на мужчину ногу.
– Угу.
Но утро нас встретило веселым и радостным:
– Дядя Марк приехал!
Не успеваю я объяснить волшебное появление «дяди Марка» в моей постели, как резко оказываюсь укрыта одеялом с головой.
– Что ты творишь? – возмущенно шиплю, пытаясь выпутаться и выбраться наружу.
– Трусы надеваю, – также тихо отвечает Марк, старательно пыхтя под одеялом.
Я тут же прикусываю язык. Хорошо, что хоть у кого-то спросонья соображает голова, потому что я тоже я лежу, в чем мать родила, а Китенок достаточно взрослый, чтобы задать вполне себе уместный вопрос: а что мы тут делаем голые?
– А что вы делаете? – черт, сынок, ты что, мысли мои читаешь?!
– Я все, – тихо шепчет Марк на ухо. – А ты?
– Что я?! Мой халат на спинке стула. У противоположной стены!
– Сынок, – обращаюсь к Китенку, чтобы он не вздумал залезть и самостоятельно проверить, чем мы тут занимаемся. – Мы…эээ…с дядей Марком играем в прятки. Хочешь с нами?
– Да, да, да!! Хочу! Я тоже буду прятаться под одеялом?!
– Нет! – слишком громко и поспешно произношу. – Мы с дядей Марком спрятались под одеяло, чтобы не подглядывать. Сейчас он будет считать вслух, а ты беги в свою комнату и прячься, а будем искать тебя.
– Урааа! – с диким воплем радости Никита умчался в свою комнату и даже дверь захлопнул.
– Считай, чего молчишь? – пихаю локтем в бок замершего Марка. – И погромче, чтобы в соседней комнате он тебя слышал. Из-под одеяла можно выбраться, Китенок ни за какие коврижки не покажется сам. Прятки – его любимая игра.
Ошарашенный Марк в точности выполняет все мои требования, а я, сопровождаемая его внимательным взглядом, совершенно не стесняясь своего вида, торопливо натягиваю на себя халат.
– Ты знаешь, что так нельзя с мужчиной? – возмущенно шепчет Марк, подходя ко мне вплотную.
– Как?
– Ходить рядом такой соблазнительной в халате, под которым ничего нет, – Марк не сводит с меня взгляд горящих глаз, заправляя за ухо прядь волос.
– Ты с ума сошел, Воскресенский?! В соседней комнате мой сын вообще-то! Я и так не знаю, как ему объяснить, почему мы спали голые в одной кровати!
– Ты же уже объяснила: мы играли в прятки. Вполне себе достоверное объяснение. Даже я поверил, – со всей серьезностью заявляет Марк. Я не выдерживаю и прыскаю со смеху, Воскресенский тоже заражается моим веселым настроением, и мы стоим и хихикаем, как подростки.
– Так, все, хватит, – решительно заявляю, вытирая слезы в уголках глаз. – Иди, ищи моего сына, потом оба чистить зубы, и я жду вас на завтрак.
– Нашего, – тихо произносит Марк, перестав улыбаться.
– Что?
– Нашего сына, Катя.
Я замираю на месте, зная, что Марк прав. К моему удивлению, Воскресенский совершенно не давит на меня, не пристает с вопросами, когда я скажу Китенку, что он – его отец. Он терпеливо ждет удобного случая и момента, когда я буду готова. Считаю, что и мне пора свыкнуться с мыслью, что Никита больше не принадлежит мне одной, что у него есть родной отец, который совершенно точно будет принимать участие в его жизни. И только за одно это я должна проявить уважение к Марку.
– Да, нашего, извини, ты прав. Я просто еще не привыкла.
Марк чмокает меня в щеку и, обогнув, идет в направлении комнаты Никиты.
– Кто не спрятался, я не виноват! – произносит он громко, распахивая дверь.
Через пятнадцать минут эти два мужчины входят на кухню, широко улыбаясь и перемигиваясь.
– Эй, заговорщики, что задумали?
– Мы? – притворно удивляется Марк. – Да как же можно! Мы почистили зубы, как нам велела наша строгая мама, и пришли на завтрак. Кстати, очень вкусно пахнет.
– Мамочка, а можно дядя Марк каждое утро будет приходить к нам? – спрашивает Китенок, с надеждой заглядывая мне в глаза. – Он так здорово играет в прятки, мне с ним очень весело! Ну, пожалуйста-пожалуйста!
А у меня сердце сжимается от боли, и ком в горле. Что я могу сказать своему сыну?! Что его папа женат на другой тете, и у него есть своя семья, а мы так и останемся сами по себе?!
– Малыш, у…– я вовремя прикусываю язык, потому что чуть не проговорилась, что Воскресенский настоящий отец моего Китенка. Нашего Китенка. – У дяди Марка очень много работы. Он не сможет каждый день приходить в гости. Но если захочет, вы можете встретиться и поиграть в любое время.
