– Все хорошо, папочка. Ты пришел со мной поиграть? – с надеждой спрашивает малышка. – А то нам очень скучно с куклами.

Тяжело вздыхаю и перевожу взгляд на Евгению Михайловну. Та лишь пожимает плечами и смотрит на закрытую дверь спальни. Я понимаю ее без слов, и злость закипает внутри. Спокойно, Воскресенский. Сегодня тебе надо обладать осторожностью сапера, иначе любимая женушка настучит папаше, и хрен мне тогда, а не дочь.

– Вот что, малыш. Сейчас ты пойдешь вместе с Евгенией Михайловной и оденешься. Я поговорю с мамой, и мы поедем с тобой гулять в парк аттракционов.

– Урааааа! – с воплями радости Лиза кинулась мне на шею и обняла со всех сил. – Спасибо, папочка!

Радостная дочка убежала в свою комнату, а я, тяжело вздохнув, пошел в спальню к женушке.

Аня нашлась среди вороха подушек в ночной сорочке, жующая сладости прямо в постели и сбрасывающая крошки прямо на одеяло. Она щелкает каналы на телевизоре и обращает на меня внимание, только когда я захлопываю дверь.

– Марк? – удивленно распахнув глаза, спрашивает Аня. – Почему ты здесь, а не на работе? Что-то случилось?

Усмехаюсь, скрещивая руки на груди. Да, моя мать и женушка похожи гораздо больше, чем кажется. Обе только и думают о деньгах, которые получают от меня ежемесячно на свои счета. И переживают только о финансовом благополучии, которое обеспечиваю я, впахивая практически круглосуточно. Но ни одну из них я не интересую, как личность. Даже Аня, с которой у меня секс был за все четыре года лишь единожды, когда я нажрался, как свинья, и трахал ее полночи, не устраивает скандалов по поводу отсутствия интимной жизни и не обращает внимания на меня, как на мужчину. Уверен, что у нее есть любовник, возможно, даже не один. Но, тем не менее, как только я заикаюсь о разводе или даже прошу своих юристов подготовить необходимые документы, ее папаша тут как тут перекрывает мне кислород и вставляет палки в колеса. И приходится мне, стиснув зубы, спускать все на тормозах и жить до безобразия странной семейной жизнью.

– Что-то случилось, – спокойно отвечаю, проходя к окну. Аня тут же занервничала, приподнялась, села поудобнее и стряхнула с груди крошки. Приосанилась, включила «умный вид» (плохо получается, надо лучше репетировать) и изобразила внимающую женщину.

– Что-то серьезное? – эта сучка так играет, что даже округлила глаза в испуге и стала дышать чаще. А меня она настолько бесит, что я решил обойтись без заранее подготовленных вежливых слов и просто выдал:

– Я хочу сделать повторный тест на отцовство.

– Зачем?! – а вот тут страх Анечки был уже неподдельным. Она действительно заволновалась, сжала одеяло в руках, нахмурила брови и кидала в меня возмущенные взгляды.

– Я так хочу. Есть сомнения.

– Ты думаешь, за четыре года результаты предыдущего теста изменились?! – взвизгивает Аня, мгновенно вскакивая на ноги. А вот такое ее поведение наталкивает на определенные мысли, что не все тут чисто.

– Нет, но хочу их подтвердить.

– Ну, и кто она? Кто та овца, что надоумила тебя?! С кем ты мне изменяешь, пока я тебя жду?!

– Аня, давай обойдемся без театра абсурда, хорошо? Не тебе мне говорить о верности. Особенно учитывая, какой образ жизни ты ведешь.

– Ты унижаешь меня своим недоверием! Неужели я заслужила такое? – и вытирает кончиками пальцев несуществующие слезы.

Я стойко молчу, чего на самом деле заслужила моя любимая и дорогая женушка, потому что, если я сейчас все выскажу, то проведение анализа на ДНК станет большой проблемой.

– Аня. Повторюсь, давай без концертов. Иначе у меня будет очень плохое настроение, и придется урезать тебе ежемесячное содержание.

Моя «птичка певчая» тут же захлопывает рот и лишь злобно пыхтит в мою сторону.

– Хорошо, скажешь заранее, когда и куда подъехать, мы приедем, – с ненавистью цедит Анечка, прожигая меня взглядом.

– Нет, моя хорошая, в прошлый раз мы поступили по указке твоего папаши, и клинику тоже выбирал он. Теперь я заказываю банкет. Так что собирайся, у тебя на все про все пятнадцать минут. Я жду в гостиной. И чем дольше ты будешь опаздывать, тем сильнее я буду раздражаться. А когда я раздражен, Аня, я очень неохотно расстаюсь с деньгами, – и с этими словами выхожу из спальни.

Все – таки бабло – потрясающий, волшебный рычаг воздействия на мою женушку. Она была точна, как швейцарский банк: ровно через пятнадцать минут вышла из спальни, вполне прилично одетая и даже накрашенная. Правда, злая, как кобра, но когда это меня волновало?

В клинике нас ждали, Лиза не боялась и стойко перенесла посещение центра и восприняла все, как веселую игру «пациент-доктор». Дочь с нетерпением ждала, когда же все закончится, и мы наконец-то поедем на качели-карусели.

Процедура не заняла и двух минут, а вот ожидать результатов надо целых пять дней. Но я готов прождать и дольше ради собственной свободы.

– Я домой, – буркнула Аня, вызывая такси и не обращая никакого внимания на дочь.

– Ты бы хоть иногда занималась Лизой. Ребенок в три с небольшим предоставлен сам себе. Ты же всем говоришь, что ты мать, так соответствуй.

– Ой, Воскресенский, не начинай, у меня мигрень. А Лиза не одна, у нее есть няня. Высококвалифицированная, между прочим. Которой я плачу бешеные бабки.

– Я плачу бешеные бабки няне, Аня. Не ты, я. Ты же просто тратишь мои деньги и прожигаешь жизнь.

Аня что-то буркнула нецензурное в мой адрес и буквально влетела на ходу в подъехавшее такси. Мне лишь осталось скрипеть зубами и сжимать кулаки от бессилия.

– Папочка, – дергает меня за руку Лиза. – Не расстраивайся. Пойдем в парк, там купим сахарную вату, от сладкого поднимается настроение.

Господи, если Ты там есть, и Ты меня слышишь, спасибо тебе за дочь. Даже если она окажется мне неродной по крови.