Дубко переместился к дальней стене сарая, в приоткрытое окошко выставил карманный фонарь и подал сигнал Казанцу: два коротких световых луча, два длинных и снова два коротких. В это время Богданов, поднявшись на четыре ступени приставной лестницы, которая стояла у стены сарая, подал тот же сигнал старшему лейтенанту Дорохину. В ответ Дорохин просигналил с помощью своего карманного фонарика, и Богданов сигнал принял. Казанец обратного сигнала подать не мог, чтобы хозяева не увидели свет в окне, но Дубко не сомневался в том, что сигнал он заметил.

Минут через десять к дому подъехали «Жигули» бежевого цвета и с дипломатическими номерами. Водитель вылез из автомобиля, открыл ворота и загнал машину во двор. Из автомобиля выбрался Башар Хаддад, что-то тихо сказал водителю и пошел в дом. Водитель пошел закрывать ворота. Богданов подал Дубко сигнал «приготовиться». Тот кивнул в ответ и подобрался ближе к выходу. Богданов ждал, когда Башар войдет в дом, чтобы заняться водителем, но Башар медлил. Стоя на крыльце, он рассматривал увесистую связку ключей, будто не мог вспомнить, каким из них открывается дверь дачи.

— Ну, что же ты медлишь? Заходи уже, — шепотом подгонял его Богданов. — Давай шевели мозгами, вставляй в замочную скважину этот чертов ключ!

Башар выбрал-таки ключ, оглянулся на водителя и вместо того чтобы вставить ключ в замочную скважину, неожиданно сошел с крыльца и снова направился к машине.

— Да ладно! Ты издеваешься? — Богданов переглянулся с Дубко. — Видал? Вот идиот!

— Тише, услышат, — предостерег Дубко, продолжая наблюдать за водителем и Башаром.

А Башар тем временем подошел к водителю, который еще не успел до конца закрыть ворота. Приблизившись к нему вплотную, он что-то зашептал ему на ухо. Водитель слушал внимательно, затем что-то коротко произнес в ответ, и снова заговорил Башар.

— Что-то не так, Саша, — едва слышно произнес Богданов. — Что-то нашего дипломата насторожило. Полминуты ждем и начинаем действовать. Ты берешь водилу, я Башара. Чует мое сердце…

Договорить Богданов не успел, потому что с этого момента действия начали разворачиваться с молниеносной быстротой. Водитель резко оттолкнул Башара и рванул к машине. Богданов тут же выскочил из сарая, на ходу отдавая приказы:

— Дубко, перекрывай выезд, следи за дипломатом! Казанец, давай сюда!

Сам он мчался к автомобилю. Водитель опережал его на два корпуса, было понятно, что он окажется в автомобиле еще до того, как Богданов успеет пересечь двор. Дубко выбежал из сарая на пару секунд позже командира. Он сразу бросился к воротам, понимая, что если водитель успеет завести двигатель, то хилое препятствие, сооруженное из прогнивших досок, его не остановит. Боковым зрением он увидел, как из дома выбежал прапорщик Казанец и помчался прямиком на Башара. После мощного удара, нанесенного водителем, Башар все еще катался по земле, держась за колено и негромко подвывая.

— Саша, хватай тачку, — услышал Дубко крик командира. Он огляделся на бегу, увидел чуть в стороне от ворот двухколесную тачку, нагруженную дровами, и понял, чего от него ждет Богданов. Он резко сменил направление, добежал до тачки, схватился за ручки и толкнул тачку вперед. Та заскрипела, но с места не сдвинулась.

— Проклятие, приросла ты, что ли? — вслух выругался Дубко и снова толкнул тачку. Та поддалась и с натугой покатилась вперед. — Ага, одумалась, — возликовал Дубко, — поработай-ка на дядю, родимая!

Он в быстром темпе катил тачку к воротам, но водитель уже успел сесть в машину и завести двигатель. Тратить время на разворот он не стал, дал по газам, и машина задом покатилась к воротам.

— Не успею, командир, — оценив ситуацию, крикнул Дубко. — Уйдет, гад!

— Гони тачку, тебе говорят! — крикнул в ответ Богданов. Он бежал наперерез и был уже в паре шагов от открытой дверцы машины, которую водитель в пылу гонки не успел захлопнуть. Еще один бросок, и Богданов повис на открытой дверце, пытаясь дотянуться до водителя. — Стой, гад! Глуши движок!

Но водитель выполнять приказы подполковника не собирался. Вместо этого он переключил передачу, и машина рванула вперед. Дверцу, за которую ухватился Богданов, потянуло к автомобилю.

— Отпускай, командир, тебе же пальцы перешибет! — В волнении Дубко бросил тачку, не доведя ее до центра ворот каких-то пару шагов. — Отпускай, тебе говорят!

Богданов медленно разжал руки. Дверь без груза на ней снова распахнулась, машина вильнула, но водитель успел отреагировать. Он схватился за дверцу и потянул на себя. Замок защелкнулся, водитель включил заднюю передачу и погнал машину на ворота.

— Вот сволочь! — крикнул Дубко и бросился наперерез.

Машина стремительно приближалась, Дубко в последний момент успел толкнуть тачку вперед, но это не помогло. Водитель увел машину чуть в сторону, пробил ворота и выехал на дорогу.

— Саня, гони к Дорохину, не дайте ему уйти! — крикнул Богданов.

Дубко развернулся и побежал к посадкам, где они несколько часов назад оставили «Москвич» Богданова. Подполковник проследил взглядом за Дубко, удостоверился, что тот понял приказ, и переключил свое внимание на дипломата. Картина, которая предстала перед глазами Богданова, была одновременно и комичной, и трагичной. Прапорщик Казанец, который успел к тому времени выскочить из дома и пересечь двор, сидел верхом на дипломате, тот яростно извивался, пытаясь сбросить с себя незнакомца, а Казанец, навалившись на него всем весом, тихонько приговаривал:

— Ну, чего ты ерепенишься? Все уже закончилось. Папочка о тебе позаботится, не канючь, малыш.

— Казанец, слезь с него, ты его раздавишь, — сдерживая смех, приказал Богданов. — Ты же видишь, он от тебя никуда не денется.

— Как знать, командир. Водила-то его видишь какой прыткий оказался, — возразил Казанец, продолжая восседать на дипломате.

— Ничего, Дорохин его догонит, — уверенно произнес Богданов. — Слезай, говорю. Веди его в дом, пришло время пообщаться.

— Давно пора. Я из-за этой сволочи пылью на десять лет вперед надышался. — Казанец поднялся, освобождая пленника от своего веса. — Давай, приятель, поднимайся. Батя с тобой по-семейному пообщаться хочет.

Казанец ухватил дипломата за шиворот, рывком поднял с земли. Тот повис у него на руке, поджав ноги. От неожиданности прапорщик чуть не выпустил его из рук.

— Ты чего творишь, болезный? — возмутился он. — Ножки распрямляем, на землю встаем. Живо!

Окрик подействовал лучше удара хлыста. Дипломат выпрямил ноги, поставив их на обе ступни. Перевел испуганный взгляд с Казанца на Богданова, посчитал, что командир менее опасен, и обратился к Богданову:

— Господа, это какая-то ошибка. Я сирийский подданный, у меня иммунитет. Отпустите меня, товарищи! — на ломаном русском произнес он.

— Ты сперва определись, кто мы тебе — господа