Шрифт:
Закладка:
— Это чё… Лагтар Абыр?
— Он чего петь, Зак-Зак? — орки переглядывались, и один из них вдруг тоже коснулся колеса боевой машины, шмыгнул носом.
Ещё один коснулся «грустного требушета».
— Кра-а-ама больше нет! Нет больше Кра-ама! — Лекарь продолжал, как настоящий попсовый певец, работать с реквизитом, — Не-ету… Абы-ы-ыр!
Он поглаживал боевую машину, двигал ладонями, словно поднимал ими голос, помогал себе брать высокие ноты.
И некоторые орки стали пританцовывать, кивать головами под его припев.
— Бо-ольше не орёт мо-ощный наш батыр, больше не до д-ы-ы-ыр!
Не все орки поддались, некоторые удивлённо смотрели на пританцовывающих собратьев. Те, заметив взгляды, вдруг становились серьёзными…
Но тут новая волна от Лекаря:
— Кра-а-ама больше нет! Нет больше Кра-ам-ма!
И половина орков подхватила, пустилась в пляс, выйдя в середину:
— Крама больше нет! Нет больше Крама! — они затрясли оружием.
— Давай, — рявкнул я, и мы побежали, замахнувшись оружием.
Нашей целью были орки, которые не поддались действию песни Толи.
— Грустный требушет! — хрипели голоса орков под сводами.
Хрипели разгрызенные Блонди горла, падали оглушённые Бобром орки. Сохранивших разум монстров всё равно было много, и они легко отбросили назад наш отряд, но тут нам на помощь кинулись… их же соратники!
Меня откинуло на спину, орк играючи отпихнул меня меховым сапогом, замахнулся клинком, но ему в спину вонзился топор другого зеленокожего.
— Не-ету А-быр! — кричали они, замахиваясь топорами и снося головы своим соплеменникам.
— Зак! Зак! Очнись, орк-батыр! — пытались докричаться до них.
Через несколько секунд жёсткой кровавой бойни, в зале остались стоять моя команда и ещё пятеро выживших орков.
Они стояли красивым рядком возле требушета и двигались синхронно с Лекарем, танцуя в счастливом экстазе. И монстров совершенно не смущало, что они ступали по зелёной крови их же соплеменников, чьи тела валялись рядом.
— Бо-ольше не орёт мо-ощный наш быты-ыр… — и голос Толи вдруг засипел.
Мы встрепенулись, когда пятёрка орков вдруг перестала танцевать. В жёлтых глазах появились отголоски разума, гипноз спадал.
— Ма-а-ана кончила-а-ась… — просипел Лекарь, словно весь день пил холодный лимонад и орал на футбольном матче.
— Зак! Зак! — переглянулись выжившие орки, — Это магия Лагтар Абыр!
Бобр едва стоял, он опустился на колено и тяжело опирался на дубину. От его щита не осталось и следа.
Блонди сидела, поджав одну лапу. На её боку красовалась широкая царапина.
Да я и сам заметил, что не могу двигать правой рукой. Неужели сломана? Пришлось перехватить нубскую дубинку левой — моя мотыжка куда-то запропастилась.
Одна только Биби казалась целёхонькой, но у неё кончились снаряды. Внезапно она побледнела и улыбнулась:
— Ёжик! — и села на землю, — Только маны мало, по-моему…
И рядом с пушками, разворошив груду железных ядер, прямо из пола вылез тот самый каменный ёж. Он фыркнул, раскидывая ядра ещё дальше, а потом побежал на последних орков…
Искры раскололи темноту, и я открыл глаза.
— Брата-а-ан! — Боря шлёпнул меня по щеке.
Он замахнулся ещё, но я остановил его руку.
— Что… кха… что случилось?
— Да тебя орком придавило, — кивнул Боря, дёрнув меня вверх и поставив на ноги, — Чё, ты как, стоишь?
Я кивнул, хотя ноги и пошатывались, и осмотрелся. Заодно попытался вспомнить, что произошло.
Орк, из-под которого меня только что вытащил Бобр, был словно изрешечён мелкими пулями.
Блонди уже была в форме человека, и бегала с бутыльками по залу. Толя сидел, придерживая на коленях голову Биби — рыжая была без сознания.
А в деревянную дверь, из которой мы прибежали сюда, долбились тяжёлые кулаки.
— Зак! Зак!
— Крам-батыр!
Всё было измазано в зелёной крови, раскуроченные тела добавляли фарша в общий ужас… Но мой мозг игрока в первую очередь смотрел на то, что надето на целых трупах и валяется на полу.
Золотые монеты, доспехи, топоры, мечи. И ядра! Орочьи ядра!
Пипец! Да ну просто… мать его за ногу!!!
Мы богаты!
— Ёжик у Биби — это ядрёна бомба, — Бобр округлил глаза, — Ладно хоть, он долбанул между орками, а то бы и нас всех задело.
Он показал плечо, в который попал один из камешков.
— Взорвался?
Я помнил, что ёжик побежал, но дальше всё, как в тумане. По-моему, сшиб одного из орков, а другой попытался его зарубить, но тот же каменный, ему пофигу.
— И БАБАХ! — закончил мою мысль Бобр, — У нас рыжая ва-а-аще тяжёлая артиллерия, Герыч!
Я улыбнулся, глянув на Биби. Она была бледной, и без сознания, но тоже улыбалась. Как мне кажется, Манюрова упала в обморок не от взрыва своего ёжика, а от того, что мана кончилась.
— А он живой хоть? — спросил я, оглядывая место взрыва.
Везде только каменная крошка.
— А хрен знает, — Бобр пожал плечами.
Снова грохнули кулаки по деревянной двери:
— ЗАК! ЗАК!
Странно, что орки не могли открыть в своей же крепости проход. Видимо, этот Крам лично его открывал.
Надо было спешить.
Блонди подскочила ко мне, убирая мокрую прядь со лба:
— Ай нид ещё склянка, — и она протянула мне две полные.
Я сунул ей свою, а сам побежал собирать золото.
***
— Ядрё-о-о-он Бато-о-о-он! — Бобр, свалив под ноги ворох доспехов и клинков, упал на колени, обнял белую колонну портала и стал её целовать.
— Вот это… на! Да у вас же всего до хрена! — гоблин с побелкой округлял глаза, прыгая вокруг портала, — Дайте чё-нить, на?
Я усмехнулся, пытаясь найти ногой ступеньку и не оступиться, ведь за кучей вещей в моих руках ничего не было видно. Было офигенно тяжело — кошель, казалось, хотел вырвать через поясницу позвоночник.
Богатство, оказывается, весило очень много.
Всё в кошельки не влезло, поэтому мы ещё и в руках тащили кучу всего. Надо было ещё донести так и не очнувшуюся Биби до госпиталя.
В общем, нагружены мы были до отвала.
Но теперь я чувствовал себя так, будто вернулся домой после вскопки картошки. Приятная усталость, но уже знаешь, что всё позади, при этом испытываешь некую гордость за свою выносливость.
