Шрифт:
Закладка:
«Сколько времени они висят тут? – думал Егор, проталкиваясь сквозь вязкое содержимое вод. – Сколько времени я тут?» Окрик Стража не затих за ним, Егор всё ещё слышал размазанное «нельзя». Впереди маячили деревья с голыми ветвями. Яблони ведьмы не приближались. Егор завис где-то между предостерегающим криком Стража и местом, куда хотел попасть. Скажи ему кто вчера, что он будет рваться к дому ведьмы, он бы засмеялся. В замершем мгновении он отчаянно плыл к яблоневому саду и оставался неподвижен.
Егор старался не рассматривать обитателей смолы. Его дёргания могли пробудить их ото сна. Спящие давно потеряли прежний облик, и Егор мог лишь догадываться, кем они были. Страж не обманул, здесь дремали бессмертные. Егор пытался смотреть лишь на кончик своего носа, но любопытство брало верх. Он разглядел драконов, которые спали, накрывшись крыльями. Драконы ушли от суеты мира в незапамятные времена, почти никто не помнил в какие. Егор порадовался, что могучие создания коротали своё бессмертное время на значительном расстоянии от него. Куда ближе спала красивая женщина, золотая коса с вплетёнными в неё цветами лежала на груди, поверх них женщина сложила руки, украшенные кольцами. Цветы в косе выглядели живее своей хозяйки, но зато женщина улыбалась во сне. Недалеко от неё дремал огромный мужчина вроде Волота, встреченного на ярмарке. В мощных руках мужчина сжимал топор, на его груди лежал изогнутый рог. Лицо мужчины повёрнуто к женщине, брови сошлись на переносице и там застыли. Его Егор точно не собирался будить и расспрашивать, как выбраться из жёлтых вод.
Многие спящие походили на драгоценные камни. Воды Истока окружали пленников в несколько слоёв, образуя шары, хранящие в себе тела бессмертных. Некоторые проглядывали сквозь мутную поверхность шаров. Кроме драконов, женщины и мужчины, Егор опознал человека с головой барана, чьи спина и руки были покрыты кудрявой шерстью, и девушку с тремя лицами. Лица её, в отличие от трёхликой страдалицы из Бездны забытых, были прекрасны и спокойны. Длинные ресницы отбрасывали тени на розовые щёки. Высокие лбы украшали серебряные обручи, в волосах пестрели ленты. Возле неё спали три лисицы, одна чёрно-бурая, другая белая, третья рыжая. «Хорошо, что я уже не кролик, – подумал Егор, – эта троица точно бы проснулась!»
Плыть вперёд не выходило. Егор бултыхался между спящими. Попробовал даже оттолкнуться ногами от ближайшего шара, но ничего не вышло, он не продвинулся ни на сантиметр. Тело вязло, движения замедлялись.
– Я должен добраться, – произнёс Егор сквозь зубы. На лбу выступил пот от безрезультатных попыток, Егор вытер лоб ладонью, взглянул на золотистые капли, что остались на руке, и испугался: «Я превращусь в шар!»
– Маша! – закричал он во весь голос. – Маша!
Вдруг она услышит! Обернётся, разглядит Егора в водах Истока! И воды, подчиняясь ей, вытолкнут его наружу. Но выходило жалкое «Ма-а-аша-а-а». Звуки растекались, как мёд на бутерброде с маслом.
«Она не обернётся. Я ей не нужен. Она думает, что я предатель».
– Маша! – крикнул он без всякой надежды.
– Ах, – зевнула девушка с золотой косой. Она потянулась, убрала руки с груди, открыв вышивку на сарафане. Два лося стояли друг против друга, ветвистые рога росли вверх и вширь, превращаясь в ветви деревьев. Между ними был вышит знак, похожий на скрещённые единицы.
Егор спрятался за ближайший шар.
– Как же сладко я спала, – девушка поправила косу, повела руками по водам, – и спала бы слаще, коли воды бы не шумели. Что тревожит вас, благоструйные?
«Это мой шанс!» – решился Егор.
– Я, – закричал он и по-лягушачьи, смешно дрыгая ногами, подплыл к пробудившейся. Чем ближе он подплывал, тем ощутимее становился аромат цветов.
– Мальчик, – женщина поманила его пальцем, Егор поплыл быстрее. – Странно. А мне почудилось, что любящее сердце плачет рядом.
– Это я кричал, – поспешил с ответом Егор. – Звал подругу.
– Чистое сердечко, не тронутое ни болью, ни печалью, поёт, не плачет. Неужто у тебя, мальчик, сердце нечисто? Отчего оно стенает?
Пройденный путь ураганом пронёсся в голове Егора. Женщина ясным взглядом серых глаз вызвала образы Маши и ведьмы.
– То не сердце нечисто, то судьба горькая выпала, – печально произнесла женщина. – Да как же тебя воды пропустили, если ты не избран Истоком? Девчушка свободно прошла, но ты должен был остаться подле Стража.
– Я нырнул за Машей, – сказал Егор. Хотя пробудившаяся красавица видела правду. – Страж мне не разрешал.
– Среди детей Перепутья редко сыщешь того, кто по своему выбору в воды Истока войдёт. Отчего, скажи, подруга твоя чёрную реку выбрала?
– Я виноват, – признался Егор, – я не сказал ей, что кролик. Что служу, – он сразу исправился, – служил ведьме.
– Не кролик ты. То морок, обман, игра тьмы. – Женщина склонила голову к плечу. – Был бы кроликом, так им и остался бы. Ты был и есть человек, потому чары ведьмы не вернулись, когда ты приказа ослушался.
– Вы знаете мою хозяйку? – испугался Егор.
– Свет всегда о тьме ведает. Скажи, мальчик, что тебя ведёт? – Женщина строго посмотрела на него.
– Раньше меня вёл страх, ничего, кроме страха, я не знал. Когда встретил Машу и её семью, мне напомнили, что есть и доброта. А в лесу, когда мы с Машей прятались под деревом, я вспомнил, что значит дружба. Но я потерял дружбу там, у вод Истока. Как предупреждал Хранитель. Драгоценное и нужное.
– Но ты здесь, – сказала женщина. – Что ведёт тебя через воды Истока, в которых даже бессмертные забываются покоем? Не дружба ли? Что не даёт сомкнуть глаза и забыться?
Егор промолчал.
– Видишь того великана? – Женщина указала на мужчину с топором. – Мы вошли сюда вместе, за руку, он и я. Как и пришли в мир когда-то. Много веков любила я неистового молодца за огонь души его, за храбрость, за доброту ко всему живому. Берегли мы весну нашей любви вечность и думали, что и в водах Истока сохраним её. Но воды остужают чувства. Мы заснули, разжали руки. Он, глянь, хмурится, тревожится, а мне и та тревога неведома. Но вот услышала я зов, в сон пробралась весна и расцвела, пробудила. И вновь вижу я его, мой майский день, мой светлый луч, и воды тщатся вытеснить любовь, что пробудилась со мной. Благодаря тебе, мальчик. – Она поклонилась Егору в пояс, и воды не смогли помешать ей. – Благодаря твоей любви, что ведёт тебя даже сквозь безвременье.
– Что толку мне от любви? – выкрикнул Егор, он не понимал радости в голосе девушки. – Я здесь, а Маша там. Я никак не могу выбраться из вашего безвременья, потому что мне нельзя было в него входить. Потому что я незваный, неизбранный. Потому что я никто!
– И всё-таки ты здесь, – улыбнулась бессмертная. – Твоя любовь пробудила меня, чтобы я указала тебе путь. Как думаешь?
Егор оглядел спящих. Он ни о чём не мог думать. Он почти сдался. Женщина почувствовала его отчаяние, откинула косу и быстро сказала:
– Не давали ли тебе с собой чего-нибудь особого? Дар, который ты не просил, да всё же получил?
Егор задумался и тут же поспешно вытащил подарок енота-мимика из кармана.
– Совсем забыл!
Дар, о котором Егор не просил, но получил, походил на мятую тряпочку. Егор расправил тряпицу, возвращая дару знакомые черты.
– Мне его надеть? – неуверенно спросил он.
– А есть иной способ носить лица? – вскинула светлую бровь женщина.
– Не знаю…
Егор коснулся лица сперва носом, затем лбом. Машино лицо приклеилось к его лицу, и Егор почувствовал, как меняется. Оглядел девчоночьи руки, пальцы с ровно подстриженными ногтями, пощупал хрустящую ткань куртки, дёрнул косички.
– Занятный ты, – сказала женщина. – Давно таких героев не видела. Что ж, удачи, мальчик с чужим лицом. Пусть любовь и дальше ведёт тебя!
Женщина взмахнула косой и сильным рывком отплыла к великану. Положила голову ему на грудь и замерла. Воды обступили их.
Егор стал Машей. И Исток тут же пришёл в движение. Теперь, когда в нём шёл тот, кого он звал, Исток проложил ему путь вперёд. Разноцветные искры вырывались из-под ног. Сад ведьмы приближался.
Егор выскочил из жёлтых вод к яблоням. И понял,
