— Так ведь до этого их уже, я так думаю, агитировали, — пожал плечами Стариков.

— Конечно, — согласился Веселый. — И неоднократно. Но, как говорится, сила солому ломит. А вдруг кто-нибудь из них все же надумал принести пользу великой Германии? Были, знаете ли, случаи. Вначале — он упрямится, изображает из себя героя, а потом, глядишь, и соглашается.

— А все потому, — добавил Змей, — что уж очень им хочется кушать! И конечно, еще малость пожить. А другого выбора нет. Вот, бывает, и соглашаются.

— Это точно! — проговорил Веселый. — В общем, учитесь у меня!

Он выступил на середину площади, набрал в грудь воздуха, и закричал пронзительным голосом:

— Ну и что? Еще кто-нибудь надумал обрести свободу и сытую жизнь? Или все вы желаете подохнуть в этом лагере в грязи и муках? Решайтесь, выбор у вас пока что есть! Или может, вы надеетесь, что завтра сюда придет Красная Армия и всех вас освободит? Как бы не так! Знаем мы, как она освобождает таких, как вы! Для Советов вы все изменники! Предатели, которые заслуживают лишь одного — расстрела! Да вы и сами это знаете! Да и потом где она, эта ваша Красная Армия? Вы того не знаете, а вот мы — знаем! Отступает она сейчас, разбитая на голову! Немецкие войска — вновь под Москвой, и уж на этот раз они ее возьмут! Буквально-таки завтра-послезавтра. Я знаю, о чем говорю, так что можете мне верить. Но и это еще не все. Еще немецкие части почти полностью заняли Кавказ! Вчера они вошли в Тбилиси, сегодня войдут в Баку! На севере взяты города Мурманск и Архангельск! И где, спрашивается, ваша долгожданная Красная Армия! Нет ее! Вся разбита, а ее остатки массово сдаются в плен. И скажу я вам, многие бывшие красноармейцы поступают намного разумнее, чем вы. Они соглашаются на сотрудничество с непобедимой Германией и тем самым искупают свою вину перед ней. Ну, так искупите и вы! Что вам терять? Родину? Так нет ее у вас, кончилась ваша Родина! А жить-то дальше надо или не надо? Впереди у вас свобода, еда и выпивка, женщины! А что у вас есть сейчас? Грязь, голод, холод, смерть. Так будьте же разумными и выбирайте жизнь, а не смерть!

Веселый выдохся и на какое-то время умолк. Затем, отдышавшись, он закончил свою речь такими словами:

— Кто желает жить, а не подыхать, выходи из строя! Веселей, ребята! В самом деле, что вы теряете?

Но шеренги безмолвствовали, в них не было заметно даже самого малого шевеления. Все узники по-прежнему смотрели в землю, не поднимая глаз. Лишь спустя пять, а то, может, и все десять минут из шеренг вышли несколько человек. Если говорить точнее, то шестеро.

— Ну вот, начало положено! — весело крикнул Веселый. — Не робей, ребята! Где наша не пропадала! Мы, как видите, чуть раньше вашего сделали правильный выбор. И, как видите, ничего страшного с нами не случилось! Даже — наоборот! Одним словом — выходи из строя, и ваша жизнь сразу же изменится в лучшую сторону!

Но никто больше не вышел. Веселый подождал еще несколько минут, затем махнул рукой. К шестерым вышедшим подошли немецкие солдаты и куда-то их повели. Все шестеро шли, не поднимая голов. Прозвучала резкая команда на немецком языке, строй заключенных разом повернулся и двинулся с места.

— Куда их повели? — спросил Лысухин.

— На работу, — махнул рукой Змей. — Куда же еще?

— И чем они занимаются? — спросил Лысухин.

— Работают в цехах, — пояснил Змей. — Ремонтируют разбитую немецкую технику. Раньше здесь ремонтировали всякие сеялки-веялки, теперь вот — военные грузовики и прочие машины.

— А что, за пределы лагеря их не выводят? — спросил Стариков.

— Какое там! — махнул рукой Змей. — Немцы боятся партизан. Опасаются, что как только пленные окажутся за стенами лагеря, тотчас же налетят партизаны и отобьют их. Потому и не выводят.

— Ну, видали? — включился в разговор Веселый. — Слыхали? И так — каждый раз. Почти никто не хочет выходить из строя! Бывают дни, что ни одного человека! А немцы требуют! Им вынь да положь! Им нужно количество. Чем больше — тем лучше. Охо-хо! Если так пойдет дальше, то, чего доброго, мы и сами станем в этот печальный строй! Так что, ребята, вам предстоит стараться прямо-таки изо всех сил.

— Ну, мне-то это не грозит! — сказал Лысухин и беспечно махнул рукой. — Я кто? Инструктор по минированию объектов. То есть завтра-послезавтра я начну учить тех, кого вы сагитировали.

— Так ведь если тебе некого будет учить, то и ты встанешь в строй вместе с нами! — возразил на это Змей.

Далее Старикова и Лысухина разделили. Однако, расставаясь, они успели переброситься несколькими короткими фразами. Со стороны могло показаться, что они — выясняют старые отношения, и Стариков с Лысухиным изо всех сил старались, чтобы посторонние наблюдатели подумали именно так, но на самом деле разговор шел об ином.

— Этак мы с тобой ни хрена не сделаем! — шепнул Лысухин Старикову. — Не будем же мы орать на всю площадь, кто мы на самом деле такие и что нам надо! Тут надо придумать что-то другое…

— Индивидуальная работа с каждым в отдельности, — сказал Стариков. — Для начала главное — подобрать небольшую команду. А там пойдет по нарастающей…

— Ну да, — согласился Лысухин. — Это называется арифметическая прогрессия. Или, может, геометрическая — пес их разберет. Но что-то в этом роде.

— Именно так. — Стариков улыбнулся одними глазами.

На этом их разлучили. Веселый увел Старикова на полигон, находившийся на задворках лагеря. Здесь немногочисленные будущие каратели отрабатывали приемы и способы борьбы с партизанами.

— Оружия им пока не дают, — пояснил Веселый, указывая на копошащиеся фигуры будущих карателей. — Опасаются… Да и для чего им сейчас оружие? Каждый из них в прошлом солдат, так что стрелять они и без того умеют. Оружие выдают перед самой акцией. Так у немцев называется атака на партизанский отряд. Ну, ты-то побывал в партизанском отряде и видел, что это такое…

— Откуда ты знаешь, что