— Хорошо, — произносит он после того, как в магазин заходят еще двое посетителей, а какая-то женщина выкатывает на парковку тележку, заполненную листовой фанерой. — Хорошо. Ты права. Прости. — На этот раз в его голосе Лео слышит не раскаяние, а скорее печаль и обреченность.

— Стефани беременна, — сообщает Лео. — Срок еще совсем небольшой, но — да.

— Значит, все-таки сказали тебе?

— Угу. Ребенок должен родиться в мае.

Прежде чем ответить, Ист играет желваками. Трижды.

— Ух ты.

— Ага. — Забавно, какую бездну смысла порой несут самые короткие слова.

— И как тебе новость?

— Да какая разница. — Лео закусывает щеку изнутри и снова глядит в окно. — Ненавижу это чертово Рождество. — Тишина в салоне автомобиля, словно утяжеленное одеяло, придавливает обоих к сиденьям, так что нет сил даже пошевелиться.

— Знаю, — отзывается Ист.

— Не представляю, как его пережить.

— Это не имеет значения. Рождество наступит в любом случае.

Ист прав, поэтому слышать это еще тяжелее.

— Первый год — самый трудный, — продолжает он, все так же не глядя на Лео.

Его мама. Он потерял ее много лет назад, сколько точно — Лео не знает.

— А потом станет легче?

— Не легче. Но по крайней мере ты поймешь, насколько сильна твоя боль, и, не знаю, научишься ее терпеть. — Ист тянется к рычагу переключения передач и только теперь переводит глаза на Лео. — Отпустило?

Пожав плечами, Лео вытирает лицо манжетой свитера.

— Прости, что ввязался в драку.

— Прости, что сорвалась на тебя. Мне жаль, честно.

Ист улыбается уголками губ, и Лео спрашивает себя, сколько раз Нина видела эту улыбку, часто ли сидела на переднем сиденье рядом с Истом так, словно в целом мире есть лишь они одни.

— Можно вопрос? — осторожно интересуется Ист.

— Конечно.

Он шутливо изображает бросок:

— Кто научил тебя целиться в почки?

Лео невольно улыбается.

— А ты как думаешь?

— Следовало ожидать, — вздыхает Ист.

Лео со смехом кивает. Она и забыла, как это чудесно — смеяться после слез. Лео словно бы ощущает дуновение легкого бриза, который разгоняет тучи. Дышится легче, тиски, сжимающие грудь, немного ослабевают, и всю дорогу, пока Ист везет Лео домой, мелькающие оранжевые фонари озаряют машину, точно свет маяка, и эти спокойные, ритмичные сигналы указывают ей путь, ведут либо в порт, либо в шторм — Лео уже и сама точно не знает, куда.

13 декабря, 20:05. 118 дней после аварии

Понимание, что затея плоха, приходит, как правило, слишком поздно — в этом и проблема, считает Лео, однако на то, чтобы сообразить, что появляться на этой рождественской вечеринке не стоило, ей хватает пяти минут.

Мэдисон стоит рядом, за спиной у нее — ангельские крылышки, над головой — закрепленный на проволоке пластмассовый нимб, хотя вечеринка не костюмированная и все остальные одеты как обычно. Мэдисон сияет, словно звезда на макушке праздничной елки.

— Круто, — одобрительно кивает она, едва они входят в зал. — Давай оторвемся.

И вообще это она притащила сюда Лео, что, пожалуй, многое говорит о способности обеих принимать рациональные решения.

На этот вечер у Лео не было особых планов, разве что в обнимку с Денвером посмотреть на ноуте сериал или перечитать десять раз читанную книжку. Получив от Мэдисон сообщение «Привет! Ева из моей группы по биологии сегодня устраивает вечеринку, идем? Если что, моя мама нас подбросит», дополненное четырьмя эмодзи с лицом Санта-Клауса, Лео аккуратно, чтобы не закрыть страницу, распластала книжку на спине Денвера и написала Исту.

На протяжении последних дней они почти не общались. Почему? Ну, Лео просто не знала, с какой стороны подойти к Исту после того дурацкого разговора, который и заводить не надо было. Зато теперь у нее есть повод.

Лео:

Идешь сегодня к Еве?

Ответ пришел почти мгновенно.

Ист:

Откуда знаешь про вечеринку у Евы???

Лео нахмурила брови.

Лео:

Она пригласила Мэдисон, Мэдисон позвала меня. Так идешь или нет?

Ист:

Я — да, ты — нет.

Лео еще сильнее нахмурилась. Чего это он раскомандовался? С какой стати решает, что ей делать и чего не делать? Ответить она не успела, Ист вдогонку прислал еще одно сообщение.

Ист:

Лео, я серьезно. Лучше побудь дома, с Денвером.

Лео посмотрела на Денвера: пес мирно похрапывал.

«Ок», — написала она, потом встала и пошла к лестнице. Снизу доносилась музыка из передачи о домашнем ремонте, гостиную освещали лишь неяркий свет телеэкрана и огоньки их кособокой елки. Елка искусственная, и в первые пару дней от нее всегда пахнет затхлостью. Мама поставила ее две недели назад, с недовольным ворчанием собрав в одно целое все ветви со встроенными светодиодными лампочками. Без слов было ясно, что делает она это исключительно ради Лео: не будь здесь Лео, дом стоял бы неукрашенным и погруженным в сумрак, словно вдова в траурном одеянии, задернутые шторы — точно плотная вуаль.

Глядя на елку, Лео испытывала к маме щемящую нежность и одновременно сожаление: лучше бы она совсем ее не ставила.

— Мам! — позвала Лео, перегнувшись через перила и слегка оцарапав руку о колючую гирлянду. — Можно мне пойти потусить с Мэдисон?

— Кто такая Мэдисон? — после паузы донеслось снизу.

— Моя подруга, которая в тот раз пригласила меня в торговый центр, помнишь? — Лео решила не выдавать слишком много информации. — Ее мама может за мной заехать, тебе даже не нужно меня отвозить.

Часом позже Лео плюхнулась на заднее сиденье «Лексуса», в салоне которого еще не выветрился запах новенького авто.

— Привет! — прощебетала мама Мэдисон.