– Хорошо, – ответила Лиза. – Все в порядке?

– Да, – сказала Лия.

Лиза посмотрела ей вслед, немного расстроившись, что теперь ей придется говорить только на английском, но глядя на погрустневшего Артура, она решила во что бы то ни стало поднять ему настроение.

Она пригласила Артура на танец, тот согласился, и они не спеша задвигались в такт приятной мелодии. Артур, несмотря на свой немолодой возраст, был очень сильным и энергичным мужчиной. Он крепко держал ее за талию, но при этом ничего непристойного в его прикосновениях не было. Они танцевали молча, и Лиза знала, что своими мыслями он был не в этой полной цветов и счастливых лиц прозрачной оранжерее, а где-то далеко, в своем мире, куда каждый из нас уходит в минуты горестей и разочарований, чтобы отрешиться от временами беспощадной реальности. Она не понимала, что именно могло произойти за время ее отсутствия в их доме, но чувствовала, что Лия перед уходом с банкета была напряжена, хоть и старалась этого не показывать.

– Я не молодею, Элизабет. – Артур наклонился вперед и зажмурил глаза, как будто в них попал едкий дым. – Я не достоин такой женщины, как Лия. Посмотри на меня. Зачем ей такой старикан?

Можно было списать эти слова на перебранное количество виски, но Лизе не хотелось обманывать себя. Артур любил жену, он гордился ею, он гордился своим трофеем и, очевидно, прекрасно при этом знал, что долгожданную награду не всегда сложно завоевать, гораздо труднее ей соответствовать всю жизнь. Как писателю своей первой удавшейся книге, как актеру, блестяще дебютировавшему в своем первом сенсационном фильме.

В его жизни было все, кроме гарантии на любовь свой жены. А именно ее любовь являлась для него самой огромной ценностью. Он не боялся ничего потерять, зная, что споткнувшись или даже упав в бизнесе, он снова поднимется и возродится, преуспев еще больше. Это уже случалось с ним, и он вышел из всех кризисов с триумфом, при этом чувствуя себя еще крепче и зрелее. Но он знал, что возродиться, если он оступится в отношениях с Лией, ему будет непросто, если вообще возможно. Он знал, что если однажды она захочет уйти, он не станет ее удерживать, а это причинит ему не только душевные страдания, но уничтожит его самого без остатка.

– Да и отец из меня наверняка никудышный. А я ведь так люблю свою дочь, Элизабет. Она значит для меня все и даже больше. Больше, чем сам я. Я так не хочу испортить ей жизнь какой-нибудь своей случайной неаккуратностью.

Лиза посмотрела на Артура, и неистовое возбуждение после насыщенного дня сменилось на умиротворенное сострадание. Артур сидел неподвижно, подавленный, сраженный своей слабостью. Слабостью, которую он проявил в присутствии Лизы, и, самое главное, слабостью, которую он питал к женщине, которую боготворил.

Лиза молчала. В ту самую минуту она не смогла найти подходящих слов поддержки, потому что ее английский в подобные моменты не мог так быстро принимать физическую форму чувств, переполнявших ее. Да и Артур меньше всего ожидал от нее слов сочувствия. Он хотел при свидетеле проговорить вслух свои самые большие страхи и выбрал для этого Лизу. Две безмолвные фигуры сидели на лавочке перед освещенным, мягко шуршащим фонтаном и отдавались настроению происходящего.

Лиза взяла руку Артура, покрытую глубокими морщинами, тяжелую, крепкую, в которой сосредоточились его годы ведения непростого бизнеса и которую наверняка ему хотелось сжать в кулак и больно ударить. Ударить стену и испытать боль, проверив, насколько он физически силен, тем самым компенсировав досаду за свою моральную беспомощность.

– Она вряд ли догадывается, что я так чувствую себя, – сказал Артур, повернувшись к Лизе, – но я чувствую, что-то не так. Эти дни она словно отрешилась от мира, словно ей вдруг стало все равно, что происходит вокруг. Я не буду ее осуждать, если речь пойдет о другом мужчине. Моложе, богаче и умнее, чем я. Я буду должен это достойно пережить.

Произнеся последние слова, он стал успокаиваться, приподняв тяжелый подбородок. В его лице снова задребезжал свет от его гордого осознания своих сил и способностей. Убрав свою руку из худенькой руки собеседницы, он достал платок, вытер покрасневшее от волнения лицо и громко высморкался.

– Не говори ей, пожалуйста, о нашем разговоре. Она будет жалеть меня и даже если захочет уйти, никогда не сделает этого только из жалости. А для меня это неприемлемо. Больше всего на свете я хочу, чтобы эта женщина была счастлива.

И Лиза знала, что это правда. Что каждый день он живет ради того, чтобы сделать Лию счастливой. Она вспомнила сегодняшние клятвы на свадьбе и подумала, что этот мужчина, произнеся несколько лет назад подобные, не нарушал их, а лишь с новой силой следовал им и укреплял их силу в своих отношениях.

Но с чего бы Лие уходить от мужа? Почему Артур заговорил об этом сегодня? Шквал вопросов обрушился на Лизу, сметая на пути все остальные мысли. Она не понимала, что такого могло случиться в семье Льюисов в ее отсутствие.

Ее телефон несколько раз вибрировал в сумочке. Она знала, что это был Алексей, но что с этим делать, она пока не решила. Она подумала, что в ее браке изначально не существовало никаких клятв. Они сошлись, чтобы рано или поздно разойтись, зная это с самых первых дней совместного проживания, но оттягивая момент расставания.

Встреча с Тео показала ей, как сильно ошибалась она на свой счет, когда приехала в Англию после тяжелого разрыва с мужем. Что она вовсе не старая, как выразился Алексей, когда она от него уезжала не только с коробками и чемоданами, но с самым из этого тяжелым, грузом вины и отчаяния. Муж методом неоднократного повторения сумел ей внушить, что «кому она нужна в таком возрасте, списанная торба». А Лиза в эти слова верила. Она в них верила, как в прописную истину, поспорить с который не отважится ни одна женщина из ее окружения, кому стукнуло за тридцать пять. И только то, во что люди верят, то и обладает силой. Ей всегда казалось, что русская женщина не имеет права стареть.

Слова ничего не значили для Алексея, ведь, как Лиза уже смогла убедиться, он так не считал на самом деле, просто раскидывался пустыми фразами и наверняка не вкладывал в них ничего путного. Для Лизы