Шрифт:
Закладка:
Голос был женский.
- Алло? Дмитрий, это вы?
Оба-на, вот это фокус!
- Да, я. А что? - звонила теперешняя обитательница моей бывшей квартиры, Нина. Голос был приглушенным, как будто она шептала в трубку.
- Мне страшно. Под дверью кто-то стоит. Я сижу на тумбочке в прихожей и мне страшно.
Вот только барышни на измене мне сейчас не хватало. Да ещё на другом конце города.
- А с чего ты взяла, что там кто-то есть?
- Я это чувствую. Я слышу, как там потрескивает кафель.
- Давно это?
- Полчаса, наверное, - прошептала Нина. - Похрустывает и стоит.
Действительно, в общем коридоре год за годом почему-то начинал отходить кафель на полу. На какой цемент его ни сажали, всё равно. Поэтому человек с хорошим слухом мог понять, что там кто-то есть, даже через две двери. Скорее всего, не врёт.
- Ну а чего вы от меня-то хотите? - я снова перешёл на "вы".
Она замолчала на несколько секунд, потом лихорадочно зашептала:
- Мне кажется, это за тобой. То, что там... оно так и будет топтаться, пока я не свихнусь и не открою.
- Полиция?
- Не отвечает полиция, - теперь в шёпоте слышались нотки реальной истерики, - ни один номер не отвечает. Только твой. Я его нашла на старой открытке за зеркалом.
- Там можно вылезти через балкон.
- Я не могу. Я сижу на тумбочке драных полчаса и едва удерживаюсь открыть дверь. Это всё на что у меня хватает сил, - в трубке всхлипнуло.
А вот это уже серьёзно. Кто бы там ни переминался в коридоре, терпения ему не занимать и держать за мозги он умеет получше меня.
- Сколько ты ещё продержишься?
- Не знаю.
- Ну тогда держись сколько можешь. Ещё двадцать минут осилишь?
- Наверное.
Я вернулся в дом за плащом, в кармане которой лежала "Анаконда", и поспешил на перекрёсток. Первый же частник, увидев в свете фар крупную купюру, остановился. Домчались за какие-то десять минут. Дверь в подъезд была всё так же приоткрыта. Осторожно, стараясь не нашуметь, я поднялся до лестницы на площадку второго этажа. В тишине отчётливо слышалось еле ощутимое похрустывание кафельной плитки в конце длинного общего коридора. Я вынул взведённый ещё на улице револьвер. Щель между рамой и коробкой прохода оставалась незаделанной уже много лет. Прокравшись на цыпочках мимо лифта, я заглянул. Странно. Коридор был пуст. Все мои чуйки вторили глазам, но слух противоречил им разом. Возле двери определённо кто-то стоял, иногда переминаясь. Я, присмотревшись, даже увидел, как слегка смещаются плитки, издавая этот негромкий сухой треск.
Вдруг треск прекратился, и меня пронзило холодом от грудины до позвоночника. Как говорится, "кто-то прошёл по моей могиле". Самым краем зрения я увидел полупрозрачный белый подол, метнувшийся над полом. Через несколько секунд внизу бахнула металлическая дверь. Вдох, выдох, успокоиться. Снять револьвер с боевого взвода. Не таясь дойти, нажать звонок.
- Спокойно. Больше здесь никого нет.
- Ты прогнал... это? - совсем по-детски спросила Нина из-за двери.
- Похоже, да. Только сам чуть не помер с перепугу.
- Заходи, - всхлипнула она.
Глава 26
Ирдала. Бывшая столица. Дворец.
Харальд.
Луч фонаря прорезал сухую темноту длинного коридора. Открытая створка потревожила многолетние залежи пыли.
- Как всё запущено, - пробормотал я, разглядывая паутину и покрытую пылью резьбу на запертых дверях. - Десяток носков связать можно из этих запасов.
Терви чихнула и потёрла нос.
- Здесь давно никого не было. Наверное, после меня здесь последний раз прибирали, и всё.
- Дальше-то куда?
- Вперёд по коридору, там дальше открытая галерея, но она высоко, никто не заметит. Потом будет новое крыло, и в нём кабинет где работали чертёжники.
- Понятно. Надеюсь, ты в них разбираешься.
Девушка пожала плечами.
- А как же иначе. Я отцу уже почти год помогала в поездках.
Я погасил фонарь, снова засунул шомпол в замок. Дверь на галерею открылась. Свежий воздух, наконец-то. Лишь бы петли не скрипнули... услышав глубокий вдох, я едва успел зажать Терви рот и почесать пальцем переносицу. От неожиданности она даже не стала сопротивляться.
- Тихо. Смотри, - шепнул я, показывая в сторону обширного двора внизу.
Там, несмотря на позднее, а скорее, уже ранее время, проходило то ли построение, то ли развод. При свете множества масляных ламп, развешанных на шестах с крюками, на плитах двора стояли две шеренги пришельцев, общим числом человек сорок пять-пятьдесят. Вдоль строя, заложив руки за спину, неторопливо прохаживался офицер. Он выделялся дорогой отделкой панциря и ярким шарфом-перевязью. Слышались неразборчивые слова. Потом несколько коротких жестов руками, и взвод попарно рассеялся в темноте. Каждая пара прихватывала с собой шест, отчего в разные стороны поплыли жёлтые светлячки, постепенно теряясь за поворотами и другими строениями. Ещё двое солдат, державшихся в сторонке, удалились последними вместе с офицером.
- Устраиваются как у себя дома, - прошипела Терви.
- Ну, они сюда жить пришли. Сама видела, перебираются основательно, с чадами и домочадцами. Они о вас явно знали немало, а вот вы о них нет. Или кто-то знал, но круг осведомлённых был очень маленький.
Девушка пожала плечами, ничего не сказав.
- Ладно, идём.
Мы прокрались до дальнего конца галереи и проникли в следующую часть дворца. Её Терви назвала новым крылом. Здесь не было признаков долгого запустения, сохранились следы недавнего пребывания людей.
- А где все ваши? - недоумённо спросил я. Никогда так не бывало, чтобы даже при сплошной оккупации не оставалось местных. Обслуживающий персонал нужен всем. Кто-нибудь да должен мелькнуть.
- Скорее всего, сидят тихонько по домам. Это и так не самое людное место, по ночам тут почти никого не оставалось. Ночная стража да всякие хранители-смотрители.
- Много народу в городе вообще?
Терви снова неопределённо хмыкнула:
- Тысяч тридцать - тридцать пять, наверное.
Я до времени откинул размышления о странностях Ирдалы и равнодушии спутницы к подобным вопросам. Она вела меня всё новыми и новыми коридорами, несколько раз попадались лестницы, и больше мы нигде не показывались на улицу. Похоже, при желании можно пересечь весь дворцовый квартал, не выходя из-под
