Гейдж медленно кивнул.

— Согласен. Полностью.

Трэвис спокойно смотрел на него. Я заметила, что он не добавил ничего вроде «ты тоже можешь пойти, Бьюкенен», говоря о нашей вылазке на антикварную ярмарку.

— Мне было жаль слышать о вашем разрыве, — сказал Гейдж, и я не совсем понимала, что происходит между ними в данный момент, но Гейдж звучал искренне. Трэвис лишь хмыкнул. — Что-нибудь изменилось… — Гейдж провел пальцем туда-сюда между нами двумя.

— Нет, нет, — сказали мы оба одновременно, посмотрели друг на друга и неловко рассмеялись.

— Все еще просто друзья, — пробормотала я.

Гейдж теперь смотрел на меня.

— Я… — Он сделал паузу, расплываясь в улыбке. — Если не в эти выходные, то поужинаем в среду вечером? Я знаю отличное место прямо на воде.

У меня перехватило дыхание.

Свидание. Ужин только вдвоем определенно был свиданием.

— О, — сказал Трэвис, издав низкий шипящий звук между зубами. — Разве это не тот вечер, когда у Бетти… то самое дело?

Я посмотрела на Трэвиса, наклонившись вперед.

— То… самое дело?

— Ну да, знаешь, то… — он слегка расширил глаза.

— О, точно! — сказала я, оглядываясь на Гейджа. — У Бетти есть дело. Я нужна ей там. Для… дела.

Гейдж выглядел слегка позабавленным и слегка взволнованным.

— Тогда в пятницу? — спросил он. — Что насчет пятницы?

Прежде чем Трэвис успел вставить хоть слово, я быстро сказала:

— С удовольствием? — мои глаза расширились от вопроса, который я добавила в конце. — Я с удовольствием, — исправилась я.

Гейдж улыбнулся.

— Отлично. Какой у тебя номер? — я дала ему свой номер телефона, и он быстро ввел его в свой телефон. — Может быть, ты расскажешь мне больше о тех опоссумах, которых ты так любишь.

О Боже.

Я почувствовала, как жар заливает мои щеки, но не смогла удержаться от улыбки.

Он начал отступать.

— Увидимся позже.

— Пока. — Я смотрела, как он повернулся и пошел в противоположном направлении.

— Вот так. Идеальный день становится еще более идеальным. Гейдж Бьюкенен пригласил тебя на свидание.

Я повернулась к Трэвису. Его выражение лица было любопытно пустым.

— Антикварная ярмарка? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Это было единственное, что пришло на ум, что происходит в следующие выходные. В любом случае, это сработало, не так ли? Ты получила не бесплатный концерт в парке, окруженная полчищами людей, а ужин наедине, в месте, которое, я уверен, будет самым дорогим в городе.

— Что было не так со средой?

— Всегда назначай свидания на выходных, Хейвен. Я удивлен, что ты не знаешь таких вещей.

— Стратегия?

— Стратегия, — подтвердил он.

— Свидание, с Гейджем.

— Да, Хейвен, свидание. С Гейджем. Свидание с Гейджем на выходные. И я думаю, что ты должна поблагодарить мои… «достаточные мышцы» за то, что они придали ему тот дополнительный толчок в соревновании.

Я улыбнулась.

— Спасибо, Трэвис. Ты ценный помощник.

Он кивнул, но его улыбка казалась вынужденной.

Глава 15

Трэвис

Каждый из команды по очереди заходил в кабинку Клариссы, выходя один за другим, их выражения варьировались от довольного (Бетти), смущенного (Крикет) до сияющего (Берт).

Хейвен присоединилась к Крикет в категории смущенных, вынырнув из-под занавески, но ее лицо быстро озарилось ухмылкой, когда ее взгляд упал на меня.

— Твоя очередь, — сказала она, смеясь, и подтолкнула меня внутрь.

Внутри кабинки было тускло и душновато, жужжание большого вентилятора в углу заглушало шум фестиваля. Пахло смесью резких трав и какого-то сладкого масла, тот же запах я уловил от Клариссы, когда она проходила мимо меня в гостинице «Желтая шпалера». Кларис сидела недалеко от задней стенки, перед ней стоял маленький круглый столик, задрапированный такой же темно-синей тканью, как и ее занавеска. Мои глаза адаптировались, я сделал несколько шагов к стулу и сел.

— Меня заставляют это делать, — сказал я ей, убедившись, что она понимает, что я здесь против своей воли.

Ее смех был похож на перезвон колокольчиков на ветру, звонкий и нежный.

— Вы не верите в шестое чувство, шериф Хейл?

Я одарил ее улыбкой.

— Склонен скептически относиться ко всему, что требует денежной оплаты за доказательство своего существования. Без обид.

— Не обижаюсь. Понимаю Ваш скептицизм, и могу только сказать, что, хотя я делаю бизнес на своих… талантах, я постоянно держу одну ногу за завесой, не связанной с денежными платежами. Я не смогла бы это изменить, даже если бы попыталась, — сказала она, слегка наклонившись вперед. — Если Вы заглянете глубоко внутрь себя, то обнаружите, что все мы обладаем интуицией, которую не всегда можно объяснить обстоятельствами или доказательствами. Моя просто сильнее, чем у обычного человека. А теперь, — сказала она, взяв мои руки в свои. — Давайте посмотрим, что ждет Вас в будущем.

Я вздохнул, наблюдая, как она смотрит вниз на наши соединенные руки, ее брови поочередно двигались вверх и вниз, ее губы то сжимались, то кривились, когда она, по-видимому, прислушивалась к любому посланию, которое могло прийти из потустороннего мира.

О, ради всего святого.

Я сидел здесь ради Хейвен, занимаясь этим нелепым делом, потому что она выглядела такой чертовски взволнованной тем, что всем нам будет предсказано будущее, и я — очевидно — не желал делать ничего, что могло бы убрать эту радостную улыбку с ее милого лица в день, который она объявила лучшим за всю свою жизнь.

Я даже помог уговорить Гейджа пригласить ее на свидание. Потому что встречаться с Гейджем было ее самым заветным желанием.

Мышцы на моем животе напряглись.

Чертово дешевое пиво.

Я обдумал то, что она рассказала о дыне и саде на крыше. Я представил Хейвен одиннадцатилетней девочкой с кудряшками, рассыпавшимися по ее маленькому личику, и вздохнул. Она сказала: «когда» ее мама приносила еду домой. Когда-то давно она была голодна. И это убило меня, когда я это услышал.

Она проезжала полгорода, чтобы работать в магазине, где у нее была скидка для сотрудников, только для того, чтобы принести домой товары с полки со скидкой. В моем воображении она превратилась из одиннадцатилетней девочки в изможденного подростка, но с теми же растрепанными кудрями, таскающая пакеты со сморщенными яблоками и полуистлевшим шпинатом домой на трех автобусах, чтобы приготовить еду для матери и брата, с мыслями: «Я забочусь о вас. Я буду жертвовать собой ради вас».

Я вдруг понял, что для нее значат свежий шпинат, пивные дрожжи, семена чиа и все остальное, что я даже не мог произнести, и почему. И мне стало стыдно за то, что я дразнил ее до того, как действительно понял.

Так