Шрифт:
Закладка:
Аж немного грустно стало… Может, чем дальше, тем вернее я становлюсь Сашком? Сидит, стервец, где-то глубоко внутри меня и постепенно вытесняет личность Вована. Как кукушонок выпихивает из гнезда своего конкурента. А что? Вполне может быть! Сначала — шок. Циничный, жадный до денег и баб, бизнесмен В. Ю. Данилов ворвался в крепкое молодое тело правильного, морально устойчивого комсомольца А. С. Данилова. Подмял его своей раздобревшей с годами тушей, очухался, огляделся и давай этим молодым во всех отношениях телом вовсю пользоваться.
Однако со временем, Сашок тоже очухался и давай Вована выпихивать, но не целиком, а, скажем, по некоторым направлениям. И циник и бабник сначала влюбился, искренне и чисто, как юнец, потом стал налегать на педагогическое самообразование, потом увлекся классным руководством, затем стал блюсти супружескую верность, попутно включившись в борьбу с нечистыми на руку дельцами и пособниками врага. А еще занялся общественной работой. Теперь вот, вместо того, чтобы пойти, скажем, к Людмиле Прокофьевне или, на худой конец, к Елизавете Ефимовне, сидит и занимается самокопанием.
Конечно, картина, которую я себе нарисовал, была не столь примитивна. Все-таки память, словарный запас и вообще реакции на происходящее у меня остались от В. Ю. Данилова. И тем не менее и от А. С. Данилова кое-что сохранилось — умение играть на гитаре, например, или знание английского. В общем, не так уж и мало, если разобраться. Кстати, о гитаре. Надо бы приобрести. А то странная получается ситуация — умеющий играть, не имеет инструмента. Можно ли в этом городишке достать «Ямаху», «Старлорд» или «Гибсон»?.. Во! Сразу и названия откуда-то выскочили! Сроду ведь не интересовался!
Посмотрел на часы. Ну да время-то еще детское. Пойти, что-ли, бухла какого-нибудь раздобыть? Миллионер, блин… Куча денег, а счастья нету. Сбылась мечта идиота!.. Нет, эдак я себя доведу самоедством до ручки. Жизнь-то продолжается!
Я и в самом деле, оделся, обулся и выскочил на мороз. У Сидорыча из будки поднимался дымок. Он там себе буржуйку приспособил. Небось квасит по-тихому? Взять сейчас еще парочку пузырей, закуси и позвать старика к себе. Мы же не буржуи какие-нибудь недорезанные, мы с понятием. Я вышел со двора и побрел в сторону улицы Ленина, который как раз-таки ненавидел всякую зажиточную сволочь.
— Больной! — окликнул меня смутно знакомый женский голос. — Куда это вы спешите, да еще душа нараспашку?
Я оглянулся. И не узнал девушку в скромном пальтишке, пуховом платочке и валенках. Правда, эти веселые и лукавые глаза я точно где-то видел!
— Ну я так и думала, что вы не позвоните, Саша! — сказала она.
— Наташа! — сообразил я. — Сестричка!
Конечно, это была она, медсестра из больницы, где я валялся с сотрясением мозга. Она мне написала номер своего телефона, но не указала имени. Да мне было и не до нее. Тогда! А сейчас? Девушка подошла ко мне и застегнула распахнутую дубленку. От ее, вполне невинных прикосновений, настроение мое пошло на подъем.
— Я вот, это самое… в магазин собрался, — будто оправдывался я. — А то дома ничего нет… А ты куда?
— А я просто так, гуляю, — откликнулась она. — Дышу воздухом… Мне завтра на сутки…
— А хочешь ко мне в гости? — спросил я.
— Хочу! — не стала ломаться медсестра. — Да только, что скажет ваша жена?
— Она меня бросила, — ответил я. — Собрала вчера вещички и ушла.
— Поссорились? — спросила Наташа. — Ничего, помиритесь!
— Ну так пойдешь ко мне в гости? — нетерпеливо уточнил я.
— Пойду! — просто ответила она.
— Тогда пойдем, посмотрим, что можно купить.
Наташа кивнула. Не стесняясь, взяла меня под локоток, и мы потопали к «Гастроному». Меня в нем еще помнили, как «блатного», поэтому вынесли из подсобки балык, сырокопченую колбасу, яблоки, две бутылки грузинского вина «Киндзмараули», торт «Ленинградский» и коробку конфет «Рот Фронт». Медсестричка смотрела на меня, как на волшебника. Ведь для нее эти деликатесы были недоступны. И мне был приятен ее восхищенный взгляд. Невольно напрашивалось сравнение с Илгой, которая все знаки внимания и подарки воспринимала почти равнодушно.
А ведь нам, мужикам, что от баб надо? Ну помимо бытовухи… Чтобы они нами восхищались, радовались тем мелким презентам, которые мы им делаем, не часто страдали головной болью — и все. И ради этого мы готовы на многое. Нагруженные покупками, мы с Наташей пошли ко мне домой. Когда я открывал калитку, из своей будки высунулся Сидорыч. Нос у него алел, как переспевший помидор. Увидев Наташу, он одобрительно крякнул и незаметно показал мне большой палец вверх. В подъезде я открыл дверь и впустил медсестричку в прихожую. Скинув валенки и пальтишко, она немного покраснела. Не то с морозца, не то с еще чего…
В первый раз я увидел ее в платье, а не в белом халате. Платье было простенькое, но оно хорошо сидело на ее ладной, очень женственной фигуре. Я почувствовал, что настроение мое почти совсем наладилось. Надо было немного отвлечься. И пока гостья разматывала пуховый, но несколько траченый молью платок, я утащил на кухню покупки. Разгрузил пакеты. Что-то сунул в холодильник, что-то оставил на единственном в квартире столе. Когда я снова вышел в прихожую, то увидел, что Наташа по-прежнему топчется там. Вся такая разбитная и задорная на улице, здесь она вдруг сконфузилась.
— Ну чего ты здесь торчишь? — поинтересовался я. — Проходи в комнату!
— Ой, а можно я у тебя тут приберу? — спросила она.
— Ну прибери! — не стал отказываться я.
— Ты мне только фартук дай и тапочки какие-нибудь!
Тапочки я ей дал свои. Других все равно не было. Сбежавшая супруга свои забрала. А вот фартук оставила. Было забавно наблюдать, как бродит медсестричка с веником и совком по квартире. И не только забавно, но и очень эротично. Особенно, когда она наклонялась и подол коротенького платья задирался на попе.
Я перетащил из кухни в большую комнату стол, открыл бутылку вина, нарезал колбасы и прочего.
