Шрифт:
Закладка:
Даниил смотрел, не отрываясь, как задыхается его противник. Еще недавно непоколебимая, уверенность начинала сменяться сомнениями. До сих пор каждый, кого он убивал, нападал первым. Он защищал себя или других. Сейчас было иначе. Сейчас он принял решение.
И собирался следовать ему до конца.
— Я... проиграл, — прохрипел Тенгфей, выкашливая кровь.
Дан кивнул:
— Да. Вы проиграли.
— Мой принц! — подала голос Айминь, — Вы победили! Пощадите своего противника!
Юноша грустно посмотрел на нее, чувствуя, как умирает в нем еще одна частичка морали родного мира.
По этой частичке он будет скучать.
Даниил перевел взгляд на осколки Твердого Льда, формируя из них бритвенно-острое лезвие.
— Нет, барышня Лаошу. Это поединок до смерти.
Один-единственный взмах отделил голову от тела.
— Нет! — глаза Айминь расширились в ужасе, голос звучал, казалось, на весь дворец, — Он же сдался! Как можно... Он же сдался! Как ты мог его убить! Ты безумец! Чудовище! Зверь!
Даниил пожал плечами. Зверь... Да, он был Зверем. Или теперь становился таковым. Сожалел ли он? Нет.
Он знал, на что шел.
— Я изначально это спланировал, — спокойно ответил юноша, собирая трофеи.
С одним из которых пришлось повозиться. Он надеялся, что хотя бы в монастыре Благосклонной Луны он сможет разжиться подходящим ящиком.
— Ты демон, — тихо и безнадежно заявила Айминь.
Рывком развернувшись, она двинулась прочь.
— Если я демон, — вслед ей осведомился Дан, — То почему бы нам не заключить сделку?
— Мне ничего от тебя не нужно! — крик заклинательницы походил на взрыв шумовой гранаты.
Прочистив пальцем ухо, Дан невинно осведомился:
— Даже Веймин?
Заклинательница Лаошу остановилась, замерла на середине шага. Как бы ни была возмущена она, заветные слова, предмет её одержимости, против воли заставляли её слушать.
— Ч-что?
— Я знаю, как исполнить ваше желание, — ответил Дан, догоняя её, — Если вы сделаете все так, как я скажу... То принц Веймин проиграет, но останется в живых. Он не станет королем и сможет жениться по любви. На вас, барышня Лаошу...
Вообще, он сомневался, что Веймин лелеет такие уж страстные чувства к той, кого помнит девятилетней девочкой. Но тут уж пусть сами разбираются.
Свою часть он исполнит, остальное за ними.
— Но... как это возможно? — усомнилась Айминь, — Что может заставить первого принца отказаться от борьбы за трон?
В ответ Даниил улыбнулся:
— То, чего он желает больше, чем трона. Если все пройдет как надо... Я раскрою имя настоящего убийцы его брата.
Дворец Хуфенг Дан и Айминь покидали, провожаемые мрачным молчанием. Убийство в честном поединке для королевства Шэнь не было преступлением, и задерживать их Цзао были не вправе. Но на лице юного наследника так и читалось желание броситься на обидчика и разорвать его голыми руками, да и из взгляда прекрасной супруги главы все тепло куда-то пропало.
Как-то люди не очень любят, когда отрезают головы членам их семей.
Болота Дан предпочел обойти кружной дорогой, выбрав более долгий, но и более удобный путь. Верный правилам этикета, юный наследник Цзао предложил знатным путникам одолжить лошадей или паланкин, но послушав, КАК он это предложил, Дан счел за благо не обострять.
До деревни добытчиков торфа они доберутся пешком, а там оба оставили собственных лошадей.
Где-то через полчаса пути Айминь начала навязчиво намекать на то, что её следует понести на руках. Где-то через час Даниил подчинился.
Хотя не сказать чтобы носить на руках красивую юную девушку было так уж неприятно. Тело Лиминя с таким «грузом» справлялось легко и, кажется, было к нему привычно. Прикосновение мягкой кожи и и приятный аромат девичьего тела будоражили кровь.
Если бы она еще все это время молчала...
Добравшись до деревни, Дан наконец-то смог нормально вымыться и сменить одежду. Не удержавшись, прибегнул к помощи монахини Ахлам, честно дожидавшейся его в крестьянском доме.
Запретный плод — он всегда сладок, особенно если речь идет о девушке, принесшей обет целомудрия.
А следующим утром он предстал перед настоятельницей. Его план она выслушала с непроницаемым лицом. Казалось Даниилу, что он пытается заручиться поддержкой памятника.
С закономерным результатом.
— Монастырь вне политики, — твердо заявила монахиня.
— Я не прошу вас занимать чью-либо сторону, — возразил Даниил, — Напротив, я прошу вас демонстративно соблюдать нейтралитет. Дать приют путникам, но не укрывать их. В конце концов, теперь, когда проблема «эпидемии» решена, монастырь снова может быть открыт для посещений.
— Он будет открыт для посещений, — серьезно ответила настоятельница, — Но это не значит, что он будет открыт для вас. Зло не смывается добром, Ваше Высочество. Это не чаши весов. Зло остается злом, а добро остается добром, и то, что вы спасли нас, не отменяет...
— ...того, что я переспал с несколькими согласными на то женщинами? — невинно закончил за неё Дан.
— Того, что вы порушили чужие обеты, — поправила она.
Дан почувствовал, что его начинает нести. Хотя меньше всего в своей жизни он думал, что почувствует желание защищать образ жизни кобеля-Лиминя.
— Того, что я открыл им новые сферы жизни, — ответил он, пригнув головы, как бык перед атакой, — Сферы жизни, которые вы им закрыли.
— Приносить обет было их собственным выбором, — в голосе настоятельницы звенела сталь, — Выбором, к котому вы должны питать уважение.
— Тогда какое уважение вы питаете к их выбору его нарушить? — спросил Дан, — К их выбору коснуться того, от чего они отказались?
— Монах должен быть тверд в своей вере, — ответила она, — Иначе ему не место на этом пути. Как не место на пути заклинателя тому, кто безответственен в обращении с магией.
Дан хмыкнул:
— Вы говорите так, будто каждая из них выбирала из всех возможных путей. Будто среди них не было тех, кого в монахини пристроили родители. Или кому просто некуда было пойти. Так скажите мне, мать-настоятельница. Разве достойно подходить к ним с той же мерой, что и к тем, перед кем были открыты все пути?
— Это не имеет значения, — ответила она, — Закон должен исполняться. Так или иначе.
— Помимо Закона, есть еще и
