Как того желал каждый из королей Шэнь на заре своего правления.

Только вот в итоге каждый из них так или иначе отказывался от этого желания. И Шэнь Юшенг, возведенный на престол знаменитым Лунь Танзином, не был исключением.

Погруженный в свои мысли, Даниил не сразу заметил багряно-красную светящуюся точку в небе. Может, и не заметил бы вовсе, если бы та не двигалась столь стремительно.

Если бы та столь стремительно не приближалась.

Снизившись, точка оказалась пикирующей хищной птицей. Походила она на крупного орла или скорее беркута, но несоразмерно длинный и пышный хвост вызывал ассоциацию с павлином, а ярко-красный хохолок на голове и шпоры на лапах — с петухом. А самое главное — красно-золотое оперение птицы источало свет, подобный свету пылающего горна.

У самой башни птица затормозила. Тяжело махая крыльями, опустилась она перед Даном и что-то неприязненно каркнула.

— Тебя туда же, — машинально откликнулся юноша.

Огненная птица задумалась, склонив голову набок. Затем каркнула с интонацией «дурак, что ли?».

Тут уже задумался Дан.

— Я разговариваю с птицей, — сказал он наконец, — Еще вопросы?

Только сейчас он заметил привязанный к птичьей лапе бумажный свиток, — странно, но огненный жар её крыльев бумага переносила спокойно. То ли была зачарована, то ли пернатый умел контролировать, что сжигает его пламя.

— Это письмо для меня, или ты просто остановился поболтать? — осведомился юноша.

Птица закатила глаза и качнула лапой с привязанным свитком. Явно приглашая отвязать его наконец. Дан даже протянул руку, но заколебался.

— А я так руки не лишусь? — уточнил он.

Слишком уж горячим ощущался воздух рядом с крыльями. Судя по цвету, коснувшись оперения, Дан ощутил бы все «прелести» температуры в семьсот-восемьсот градусов, но конвекция — тоже, знаете ли, штука страшная, так что опасная зона начиналась несколько дальше.

Огненная птица уставилась на него выжидающе-любопытствующим взглядом и ничего не сказала. Мол, попробуй и узнаешь; можешь начать с левой руки: если что — не так жалко.

Совать в огонь голую руку Дан все-таки не рискнул. Вместо этого он потратил с полминуты на то, чтобы создать вокруг неё тонкую перчатку из Хладного Льда. Он надеялся, что этого хватит, хотя в бою озаботился бы защитой потолще.

Предосторожность оказалась вполне уместной: лед начал таять практически сразу. Неловко, одной рукой, Дан развязал шнурок, привязывавший свиток к птичьей лапе, и тут же ухватил письмо, быстро выдергивая руку с остатками ледяной корки.

В то же самое мгновение огненная птица взмыла вверх, закладывая вираж над головой юноши. Каркнув напоследок что-то явно матерное, она исчезла в яркой вспышке багряного пламени.

Оставляя Дана наедине с письмом.

Даниилу не составило труда сложить два и два, и разворачивая письмо, он уже догадывался, кто из его знакомых мог отправить послание таким образом. Хотя именной печати на нем не было, почерк был ему уже знаком, и что его предположение оправдалось, он понял сразу же.

«Мой принц. Я надеюсь, вы не слишком сильно обожглись о пламя феникса. В противном случае приношу вам свои извинения: я полагала, что вы сильнее и предусмотрительнее.

Я отправляю вам это письмо, чтобы не считали вы меня обманщицей и предательницей. Вы знаете, что я отчаянно желала бы видеть вас на празднованиях во дворце Фенгон, но видно, неугодно Небесам исполнение моего желания. Не будет доставлено во дворец Чиньчжу официальное приглашение, и даже официально сообщить о причинах клан Фен не имеет права.

Такова воля Его Величества. Хоть о том до сих пор и не было объявлено во всеуслышание, но неофициально Его Величество уже избрал своего наследника — и его невесту. Первый принц Шэнь Веймин, ваш старший брат, явится на празднество от имени клана Шэнь вместо вас и преподнесет богатые дары. После чего, по окончании всех церемоний, официально попросит моей руки. Моя семья примет это предложение, и я также не стану ей противиться. Пройдет несколько сезонов или лет, — и я стану королевой этой страны, принеся величие клану Фен, перевернув страницу его истории и навеки похоронив память о мятеже. Моя мечта, цель моей жизни, ради которой я столько трудилась, наконец-то осуществится.

Я сожалею о том, что произойдет это без вас, мой принц.

Я рассказываю вам об этом, балансируя на грани королевской воли, в благодарность за все приятные воспоминания, что связывают нас с вами. Я не считаю себя изменницей: с самого начала нашего знакомства я честно и открыто говорила о своих мотивах. Надеюсь, что и вам достанет сил не держать на меня зла, достойно принять волю Судьбы, Неба и Его Величества.

Так и не ставшая вашей, Фен Сюин, заклинательница шестого ранга, будущая королева этой страны.»

Какое-то время Даниил смотрел на письмо, не видя текста. Стало трудно дышать, как будто воздух земель Цзао вдруг наполнился выхлопами сотен автомобилей.

Как будто он снова вернулся домой.

Волны отвратительного бессилия накатывали на него. Как тогда, в родном мире, запертый в клетке бракованного тела, он знал, что жизнь проходит мимо него. Что всех его целей достигнет кто-то другой. Что если и полюбит он когда-нибудь девушку, она будет с кем-то другим, а ему останется лишь грустно смотреть со стороны на их любовь.

Все повторялось. Ему казалось, что здесь, в королевстве Шэнь, в теле принца Лиминя, он избавился от этого чувства навсегда. Но он ошибался.

Он был в теле принца Лиминя, но он не был принцем Лиминем.

Он был Даниилом Берониным, и судьба его — быть тем, кто наблюдает со стороны, как мимо проносится жизнь. Мертвец, ходящий среди живых, под назойливым биением незримых часов, — вот его судьба.

— Черта с два, — сказал он сам себе, — Судьбы нет. Кроме той, что мы творим сами.

Дан бросил взгляд на письмо, заставляя себя перечитать его заново. Пропуская через себя все те чувства, что оно вызывало.

«Ты знаешь, какой твой единственный выход», — шепнул на грани восприятия голос Шехунгуая, — «Позови меня, Даня, и попроси моей помощи, или смирись и благослови соперника. Третьего не дано!»

Но Даниил лишь покачал головой:

— Я больше не тот мальчишка, что жил ради других. Не тот, кто смирялся. Я изменился. В этом мире я нашел многое из того, о чем не смел и мечтать. И за все это... я буду бороться.

Он устремил свой взгляд на юго-запад, где за горизонтом скрывались земли Фен. И казалось ему, что будь