Какое-то время он молчал. А потом добавил:

— Вы знаете, кто я, мать-настоятельница?

Вопрос явно удивил её.

— Вы Шэнь Лиминь, второй принц династии Шэнь.

— В первую очередь я заклинатель, — поправил Дан, — И по законам этой страны, вы, простолюдины, передо мной ничто. Я могу убить вас, и мне не придется отвечать за это перед кем-либо. Я могу пройтись по вашему монастырю, уведя понравившихся монахинь и насильно сделав их своими наложницами, а остальных безжалостно вырезав кровавым клинком. И никто не скажет мне и слова поперек. Так скажите, мать-настоятельница. Почему я этого не делаю?

— Потому что вам нужна помощь монастыря Благосклонной Луны, — предположила она.

По её лицу совершенно невозможно было прочитать, испугалась ли она подобных перспектив или уверена, что угрозы так и останутся лишь словами.

— Но я ведь не получаю её, — указал юноша, — Аргумент не работает. Я не получаю от вас ровным счетом ничего, но вместе с тем, не поступаю так, как позволяет Закон поступить заклинателю с прогневившими его простолюдинами. Почему?

— Вы намекаете, что мы живы только по вашей милости, — сделала вывод настоятельница.

Даниил пожал плечами:

— Можете сформулировать так, если хотите. Хотя я хотел сказать всего лишь, что поступаю не по Закону, а по Сердцу. Им же я настоятельно советую вам руководствоваться в отношении оступившихся сестер. У вас ведь оно есть?

Настоятельница молчала, и ее лицо казалось невозмутимым, как камень. Однако в глубине глаз читался легкий интерес.

— Это был вопрос, — напомнил о себе Дан.

— Да, Ваше Высочество, — спокойно кивнула женщина, — Оно у меня есть. Но мы говорим не о том. Независимо от того, как я поступлю с оступившимися, я не могу подвергать опасности тех, кто еще не оступился.

«А такие есть?» — подумал юноша. Он уже понял, что из монастыря Благосклонной Луны выгнали не всех монахинь, кто сдался объятиям принца Лиминя, а только тех, кто в этом признался.

— Зная о том, что я задумал, — медленно ответил он вместо этого, — Вы действительно полагаете, что им что-то грозит?

— Помимо гнева первого принца? — осведомилась настоятельница.

С удивлением Даниил понял, что у неё, оказывается, есть чувство юмора. Только очень, очень своеобразное.

Почему-то от этого осознания он почувствовал себя свободнее.

— Если вы выполните свою часть в соответствии с моими инструкциями, то даже он вам не грозит, — указал юноша, — Более того, если вы грамотно воспользуетесь ситуацией, то сможете выгадать и его благосклонность. Если она потребуется, разумеется.

— Если... — задумчиво повторила настоятельница.

Какое-то время они молчали. Слышно было, как за окнами монастыря барабанят капли дождя. Дождь продлится еще несколько дней, а затем начнет холодать. Скоро болота приграничных земель укроет туман.

Даниила это устраивало.

— Монастырь Благосклонной Луны даст приют вам и вашей спутнице, — сказала вдруг настоятельница, — На одну ночь, после которой вы должны будете его покинуть. Когда же первый принц явится за вами, мы не станем укрывать вас и немедленно выдадим ему ваше местонахождение.

Дан кивнул:

— О большем я не прошу.

Подготовка затянулась дольше, чем он планировал, и когда Даниил прибыл в земли Фен, времени оставалось впритык. Евнух Чжан сопровождал его, показывая кратчайшую дорогу к дворцу Фенгон, но последнюю часть пути необходимо было пройти в одиночку.

Наличие более слабых спутников сковывает. Когда начнется заварушка, лучше не отвлекаться на необходимость защищать тех, кто может стать её случайной жертвой.

А со временем заварушка неизбежно начнется.

В честь праздника южные ворота были открыты, и всадник в черном с серебром кафтане проехал через них, не задерживаясь. Вооруженные слуги дворца Фенгон сперва возмутились было, но разглядев, кто перед ними, торопливо опустились на колено.

— Ваше Высочество!..

— Приветствую, господа, — чуть кивнул им принц, — По нелепой случайности приглашение на празднования не дошло до меня; однако я не сомневаюсь, что ваша очаровательная молодая госпожа будет рада видеть меня на своем дне рождения.

Не дожидаясь какой-либо реакции, он направился туда, откуда слышалось больше всего голосов. Строение, где собирались гости, на взгляд Дана больше всего напоминало большую деревянную беседку. С тонкими деревянными стенами и обширными окнами, прикрытыми бумажными панелями, из-за чего разговоры внутри было легко подслушать снаружи.

— ...подарок, избранный моим дядей Тенгфеем... — говорил незнакомый женский голос, — В память о славном прошлом.

Было в её интонациях что-то такое, что неуловимо напоминало ядовитую змею. Хоть этот яд и был прикрыт толстым слоем патоки.

— Дядя просил передать, что сожалеет, что опоздал с этим подарком на восемнадцать лет.

Дан почувствовал гнев. Что там за подарок приготовил Тенгфей, он догадался уже давно. По отдельным упоминаниям, по рассказам простолюдинов.

И вот, теперь — по реакции Сюин.

— Щедрость клана Цзао не знает границ, — сказала она, и Дан почти физически ощутил её боль.

Боль ребенка от изнасилования, которого вот сейчас, в этот самый момент, используют как повод, чтобы унизить её мать.

— Ваше Высочество, мы должны сообщить госпоже Цзиньхуа... — сказал было вооруженный слуга.

— Не слышишь, ей не до того? — раздраженно бросил Дан, — Позови распорядителя, и пусть меня объявят. Я войду туда прямо сейчас.

— ...если бы не оно, сейчас мы с вами не наслаждались бы этим прекрасным праздником, — вещала тем временем заклинательница Цзао, и Дан прекрасно понял, о чем она говорит.

— Полагаю, это то, что клан Цзао умеет лучше всего, — парировала Сюин, — Наслаждаться.

— Сюин, — одернул её незнакомый Дану властный и глубокий женский голос.

В этот момент из «беседки» вышел высокий, немолодой мужчина в алом халате. Голова его была обрита, что было характерно для слуг-евнухов, но в отличие от вооруженных слуг дворца Чиньчжу, он казался скорее толстым, чем мускулистым. Может быть, когда-то в молодости он и был в хорошей форме, но сейчас откровенно «оплыл».

— Ваше Высочество, — поклонился он. Затем бросил взгляд на ящик из черненого дерева в руках Дана, и глаза его расширились:

— Вы без свиты? Позвольте, я выделю...

— Не позволю, — перебил его Дан, прислушиваясь к происходящему в пиршественном зале.

— Не стоит недооценивать себя, глава Фен, — говорил змеиный голос заклинательницы Цзао, —