Шрифт:
Закладка:
– Не подсажу… – хмуро ответил тот, понимая, что Азада Абдурагимовна придумала новый ход, чтобы соблазнить его. – Просто сил не хватит, чтобы вас удержать. Уронить бы не хотелось! – смягчил он свои первоначальные слова, похожие на грубость.
– Ну да, – заметила она. – А еще говорят, что вы в спецназе все такие тренированные… Врут, значит?
– Врут, – легко согласился старший лейтенант. – Все люди разные. Есть и сильные, есть и слабые. Всякие есть. Но врут все одинаково. Пропаганда…
– Это я могу понять, – заметила Асланова. – И мой муж это слово любит повторять. Пропаганда…
– Я могу подсадить, – внезапно вызвался водитель.
Сергеев даже посмотрел на пожилого человека с удивлением.
– Не надо, – отказалась женщина, лишний раз подтверждая, что у нее был свой умысел. – Вы ростом не вышли. Мы с вами до окна не достанем.
Водитель в самом деле ростом был лишь до плеча Азаде Абдурагимовне. А первый этаж в доме был довольно высоким. Так что хотя бы в этом она была права. Но свет в окнах все-таки горел. И сам по себе он включиться не мог.
– А если профессор Ниязов все же вернулся и не желает вас пускать в свою квартиру? – настороженно спросил старший лейтенант.
– Да что ты, старлей, можешь понимать! – ответила Азада Абдурагимовна. – Он был бы только рад моему приходу. Я теперь, после гибели Мурада – последняя родственница у него осталась. Ближе меня у него нет никого. Была жена, да сплыла…
Но и гибель сына она упомянула только и исключительно ради красного словца, понял старший лейтенант. Ее смерть Мурада мало заботила. А перед Сергеем Николаевичем остро встал вопрос – куда устроить ночевать Азаду Абдурагимовну. О том, чтобы устроить ее на ночлег в казарме, не могло идти и речи. Даже дежурный по штабу попросту не пустит ее на территорию. И вовремя у старшего лейтенанта в кармане зазвонил телефон. Полковник Гаджигусейнов поинтересовался миссией Сергеева.
– Ну и взвалили вы на меня ношу, товарищ полковник… – с ходу посетовал Сергеев.
– Терпи, старлей, терпи. Тебе это зачтется…
– На том свете, что ли?
– Спецназ военной разведки как раз и славится своим умением терпеть, – договорил Гаджигусейнов фразу, на середине которой Сергеев прервал его. – Что там у тебя не так? Профессор не приехал, как она ожидала?
– В том-то и дело, что мы этого не знаем. Свет в окнах его квартиры горит, она сама говорит, что и звонила, и стучала, и себя называла – госпожа Асланова слышала, как за дверью кто-то ходит, а ее пустить в квартиру никто не пожелал. И что мне делать теперь с ней – ума не приложу. К себе в казарму ее вести мне никто не разрешит. Остается только на улице бросить. – Старший лейтенант намеренно не стал сообщать полковнику, что Азада Абдурагимовна слышит все, что он говорит, дабы она поняла всю сложность ситуации, в которую попала и в которую попал сам старший лейтенант. Но после своих слов про то, чтобы бросить ее на улице, он приложил руку к сердцу и, не вставая, слегка поклонился женщине. В отличие от полковника, она все поняла и предельно мило улыбнулась Сергееву.
– Так позвони самому Ниязову, – посоветовал полковник.
– Я его номера телефона не знаю.
Гаджигусейнов продиктовал номер мобильника, видимо, считывая его из своего блокнота.
– Позвони ему, а потом мне.
– Договорились, товарищ полковник.
Старший лейтенант набрал номер телефона профессора. Бадави Ниязович тотчас ответил, словно мобильник держал в руках.
– Слушаю, профессор Ниязов.
Сергей Николаевич подробно описал ему ситуацию.
– Так я же только завтра хотел приехать. И опознание – тоже завтра.
– Но самое главное – у вас дома свет горит, – завершил Сергеев свой рассказ.
– Скорее всего, в прошлый свой приезд забыл выключить. Уезжал рано, сильно торопился. Опаздывал.
О том, сколько счетчик намотает, Бадави Ниязович словом не обмолвился. И даже не спросил, где горит свет – на кухне, в комнатах или в коридоре.
– Так вы сегодня не приедете?
– Я же ясно и однозначно сказал, что приеду только завтра. Можете так и передать это Азаде.
Сергеев так и передал, на что госпожа Асланова только властно протянула руку и несколько раз сделала пальцами хватательные движения, требуя телефон. Но старший лейтенант пожелал показать себя чрезмерно жадным человеком и мобильник не дал.
– У меня деньги кончаются, а мне сегодня еще звонить много, позвоните со своего. Номер телефона профессора… – Он продиктовал номер, читая его на дисплее своего мобильника.
Женщина набрала номер телефона, но Сергееву пришлось дважды повторить две последние цифры, которые она никак не могла то ли расслышать, то ли запомнить, то ли правильно набрать. А старший лейтенант тут же позвонил полковнику Гаджигусейнову и сообщил ему о своем разговоре с Ниязовым.
– Как думаешь, он в самом деле забыл выключить перед отъездом свет? – спросил Нияз Муслимович.
– Затрудняюсь ответить однозначно… – отозвался Сергеев, вскочил на ноги и тут же ударился головой о низкий потолок микроавтобуса. Хорошо, что сдвижной люк оказался немного впереди. Люк-то стеклянный, его и пробить недолго, а там и голову порезать запросто можно. – Ой! Свет… Свет в квартире погас. Я прослежу, кто выйдет…
Нияз Муслимович еще давал какие-то указания, а Сергеев уже убрал телефон в карман.
– Сдай назад, – крикнул старший лейтенант водителю, хотел было объяснить, что свет из окон падает как раз на надпись по борту микроавтобуса, но водитель и сам, похоже, все понял и резко сдал назад.
Азада Абдурагимовна все еще пыталась распространить свои женские чары и на престарелого профессора, думая, видимо, о правоте русской пословицы: «Седина в бороду, бес в ребро», но профессор, судя по выражению ее лица, оставался непреклонным. Она сидела, повернувшись затылком в сторону подъезда, и то, что свет в квартире погас, увидеть не могла. Однако, повернувшись, чтобы спрятать мобильник в карман, обратила внимание на напряженный взгляд старшего лейтенанта, который был устремлен мимо нее за лобовое стекло прямо на дверь подъезда.
Водитель свое дело знал, видимо, хорошо и не только сдал назад, поставив машину в тень, но и выключил в салоне микроавтобуса свет.
– Что? Что случилось? – не слишком беспокоясь, спросила Азада Абдурагимовна и села в кресле прямо и только тогда увидела, что света в квартире нет.
– Свет… Свет выключили… – сказала она громко и возбужденно.
– Тихо сидеть… – приказал Сергеев. – Кто бы ни вышел из подъезда, тихо… Ноль эмоций…
