Глава тринадцатая

Публичный оратор

X. М. С. Ричардс вспоминал, как в 1909 году в Боулдере, штат Колорадо, Елена Уайт выступала в помещении, вмещавшем около тысячи человек. Крыша здания была жестяной. «Я помню ее, — рассказывал он, — как приятную пожилую женщину–мать. У нее в руках была большая Библия в мягкой обложке, и как только она произнесла первые слова, начался дождь. Вы можете себе представить, с каким шумом он колотил по железной крыше. Конечно, у г–жи Уайт не было усиливающей звук аппаратуры, но она обладала сильным проповедническим голосом… громко звучащим и перекрывающим шум дождя… Она читала библейские стихи, но не обращалась к Библии, а цитировала каждый текст наизусть. Один текст за другим. Цитаты естественно вписывались в ее речь» (Министри, 1976, октябрь).

Сильный оратор

Воспоминание Ричардса отчасти помогает представить себе публичное выступление женщины, которая в наше время более всего известна как писательница. Однако Елена Уайт в свое время была популярным оратором, произнесшим тысячи проповедей в самых разных аудиториях. Со временем она развила именно тот стиль проповедования, который так ценился и в адвентистской Церкви, и вне ее.

Л. Кристиан, который впервые услышал г–жу Уайт в Миннеаполисе в 1888 году, дает нам еще одно краткое представление о манере ее публичных выступлений: «Она начала говорить своим низким, приятным, мелодичным голосом о Божьем намерении спасти человечество… Она просто говорила нам о дивной Божьей любви и Его усилиях спасти людей. Она говорила об Иисусе совсем по–новому, как об очень дорогом и близком Друге. До сих пор я никогда не слышал подобной проповеди…

Меня особенно сильно поразил ее голос. Он был очень естественным и красивым. Со стороны могло показаться, что она говорила слушателям, находящимся в полугора метрах от того места, где она стояла. Я раздумывал, слышат ли ее другие люди. Позднее в 1905 году на конференции в городе Такома Парк… я имел возможность проверить ее голос. Она стояла впереди на возвышении, обращаясь к пятитысячной аудитории; часть слушателей находилась в самом отдаленном конце большого шатра. Я сидел впереди и говорил себе: сидящие сзади никогда не услышат ее и не узнают, что она говорит. Тихонько выйдя, я обошел палатку и войдя снова с другой стороны, встал сзади большой толпы — я слышал каждое слово и каждый слог настолько четко, будто я находился впереди» (Плоды духовных даров, с. 45,46).

Между 1957 и 1959 годами Хорас Шоу, профессор–лингвист, опросил 366 человек, слышавших речь Елены Уайт. Он составил общую картину, которая, полностью соответствовала воспоминаниям Ричардса и Кристиана и сообщениями о ее выступлениях, сделанных другими слушателями г–жи Уайт, когда она еще была жива. Многие слушатели отмечали силу ее голоса — необходимое качество хорошего оратора в то время, когда еще не было микрофонов. Многие люди свидетельствовали, что Елена Уайт говорила ясно, обдуманно, неторопливо. Кроме того, она умело управляла голосом, изменяя интонацию, чтобы добиться необходимых оттенков.

Поразительно, но почти все, слышавшие ее, сообщают, что она мало жестикулировала и редко выходила из–за кафедры. «В ее манере выступать, — сделал вывод Шоу, — не было ничего поразительного». Именно голос был главным средством общения. Умело и естественно управляя им, она говорила с убеждением, которое захватывало аудиторию, хотя она говорила по часу, по полтора и даже дольше. В большинстве случаев, г–жа Уайт не пользовалась конспектами, хотя иногда (в зависимости от цели) читала из рукописи.

X. Шоу рассказывает несколько случаев, указывающих на то, что во время выступления она сохраняла спокойствие, даже если ей угрожала опасность или если вдруг возникало замешательство. Несколько раз фанатики и психически неуравновешенные люди пытались напасть на нее во время проповеди. Один такой человек сел на балконе настолько близко к выступавшей, насколько это было возможно. «Прямо посреди служения, — сообщил Г. У. Петтит, — этот человек бросился вниз, намереваясь упасть сверху прямо на г–жу Уайт. Он упал примерно в метре позади нее… Служители схватили его и вывели вон из церкви. А г–жа Уайт продолжала говорить, будто ничего не произошло. Она была совершенно спокойна». В других случаях удалить таких людей помогала полиция, но дошедшие до нас свидетельства отмечают, что Елена Уайт всегда сохраняла хладнокровие и продолжала говорить, иногда даже не упоминая о случившемся (см. X. Л. Шоу. Риторический анализ выступлений г–жи Елены Г. Уайт, с. 507–528).

Как и следовало ожидать, Елена Уайт умело пользовалась образными выражениями и иллюстрациями. Например, однажды она сравнила эффективность служителя, который был неторопливым на дело и быстрым на составление планов, с эффективностью «бутафорских орудий» (Письмо 31, 1886). В другом случае, разговаривая с работниками образования, она иллюстрировала проблему учителей, не имеющих самообладания, рассказом из собственной жизни. Однажды, когда она сидела рядом с учеником, оказывающим дурное влияние на других, учитель запустил в него линейку, но она попала в Елену и поранила ее.

«Я встала, — рассказывает Елена, — и вышла из класса. Когда я вышла из школы и направилась домой, учитель догнал меня и сказал: „Елена, я ошибся; ты простишь меня?"

Я ответила: „Конечно прощу, но в чем ошибка?"

„Я не тебя хотел ударить".

„Но, — сказала я, — ошибка ведь состоит в том, что вы вообще собирались кого–то ударить. Мне все равно, испытывать боль от нанесенной мне раны или видеть раненым кого–то другого"»

(Рукопись 86, 1891).

Затем она продолжала внушать, что хорошие учителя должны быть не только проницательными, но и максимально выдержанными.

Г–жа Уайт умела не только прекрасно говорить, но была очень впечатлительной. Как она однажды выразилась: «Бог дал мне свидетельство, чтобы нести его людям. Он не дал его другому человеку, и я должна провозглашать это свидетельство, которое, подобно огню, пылает в моем сознании» (Письмо 36, 1878). В 1888 году пресса Миннеаполиса отметила этот внутренний импульс. В газете «Джорнал» сообщалось, что «она говорит медленно, отчетливо и выразительно». За несколько дней до этого та же самая газета отметила, что Елена Уайт говорит с «внутренним огнем» (Джорнал, 1888, 13 октября). Внучка Элла делится своими