Нужно попробовать выбраться, пока не поздно. Мы же у черта на куличках, без связи, телефоны вот-вот сядут. Хватятся нас только утром. Едой тут и не пахнет. Скорее это мы для обитателей леса пахнем как деликатес.

На эмоциях я быстро одеваюсь и, забыв про влажные волосы, кутаюсь в шубу и выбегаю на крыльцо. Точнее прямиком в сугроб. Первый же порыв ветра сносит меня с ног, в глаза прилетают тысячи мелких снежинок, и зрение мое мгновенно падает, как и желание куда-либо ехать. Это самоубийство.

Не то, чтобы я серьезно собиралась ехать одна.

— Давай обратно, Саш, — Максим заталкивает меня в дом, обхватывая сзади. — Ты как маленькая, капризная девочка, — ласково шепчет он, обнимая меня. — Замерзнуть решила, малыш?

— Нет, — поджав губы и шмыгнув носом, бормочу я. Слабость накатывает волнами. Щемящая грусть и отчаянье сворачиваются в груди. — Хочу, чтобы ты не отпускал меня. Никогда.

— Я не отпущу тебя, — заглядывая мне в глаза, по слогам произносит Макс. Глаза жжет, я всем своим нутром ощущаю, что все зашло слишком далеко. Он правду говорит, по глазам вижу. Влюбился по уши, а я уже в омут с головой ушла. — Никогда.

— Я запомню эти слова, — улыбаюсь с тяжелым сердцем. Взглянув на часы, обреченно вздыхаю. Четыре утра. Сколько пройдет времени, прежде чем нас хватятся? А что потом?

— Я все разрулю, Саш. Тебя не заденет. Обещаю, — словно подслушав мои панические мысли, произносит Макс.

— Хотелось бы посмотреть, как ты это сделаешь, — скептически хмыкаю, все еще не до конца осознавая шаткость нашего положения.

— Если ситуацию нельзя изменить, нужно ее использовать с пользой, — лукавая усмешка кривит его порочный рот.

— У тебя все так легко, а для меня это катастрофа.

— Давай дождемся рассвета и будем решать по ситуации.

Уверенный твердый голос Макса, как ни странно, успокаивает паническую волну, бушующую внутри меня, и ей на смену приходит обреченное смирение.

Странно, но я верю ему. Все еще можно как-то разрулить… Даже то, что мы застряли вдвоем в чужом домике в горах. Совсем одни.

— Раз вариантов больше нет…, — пожав плечами, сдаюсь я.

И снова все сначала: раздеваюсь до халата, устраиваясь у камина, в который Макс подбросил свежих дров. На этот раз они горят как-то иначе, остатки березы приобретают в моих глазах красивые узорчатые очертания, калейдоскопом разбегающиеся за завесой стекла. На все в жизни можно посмотреть под разным углом. Страсть может испепелять, а может раскрывать в тебе новые грани и такие узоры души, о которых ты и не подозревала раньше.

— Про шампанское забыли, — напоминает Максим, разливая пузыристую жидкость по старинным бокалам из толстого хрусталя.

Я тем временем изучаю все добро, что есть в домике. Мое внимание привлекает граммофон с пластинками, плотно стоящими в ряд. Невольно вспоминаю папину коллекцию подобных и его любимое хобби: каждое утро выходного дня включать пластинку и наслаждаться старым, приглушенным, но глубоким звуком с характерным треском. Я быстро смахиваю пыль с первого попавшегося мне сборника и мастерски ставлю его в аппарат, опуская стилус.

В доме начинает играть какая-то знакомая мелодия из очень древнего репертуара, которую я сознательно особо не помню. Песня ассоциируется у меня с глубоким детством и веселыми разгульными вечеринками родителей, когда все было так беззаботно и казалось, что вся жизнь впереди. Так и есть.

Но тогда время тянулось медленно, а после двадцати и трагедии — закружилось как карусель.

«Теперь понятно, почему ты с ним. Он заменил тебе семью», — невольно вспыхивают на подкорке памяти слова Макса.

Удивительно, но в этом богом забытом месте, здесь и сейчас, я ощущаю себя как дома. Тут даже обои как у моей бабушки в деревне.

— Ну что, раз такая пляска, — я с отчаянием разглядываю завывающую за окном бурю, осознавая, что нам, мягко говоря, капец. Встряли по-взрослому. — Давай отмечать праздник.

— С кем Новый год встретишь, с тем его и проведешь, — Макс вскидывает подбородок, сталкивая наши бокалы с характерным звоном. — Потанцуем, Снегурочка?

— Как тебе отказать, садист? — хихикаю я, позволяя этому нахальному мальчишке обнять меня за талию и закружить в легком медленном танце под песню «А может ночь не торопить, и все сначала повторить…»

— За отказ накажу. Мало не покажется, — усмехается Макс, крепче сжимая ладони на моей талии.

Чувствую себя маленькой, невесомой, хрупкой. Я впервые в жизни ощущаю, что такое быть с мужчиной на равных и не заглядывать в его глаза с жалкой надеждой найти в нем то, что так внезапно потеряла после гибели отца и сестры.

С Максом я как никогда ощущаю себя женщиной. Живой, красивой, желанной. Другом, напарницей по безумию, девочкой… С ним я могу быть разной, без навешанных масок и страха осуждения. И это дорого стоит, хоть нам и нельзя.

Максим

Свой страх Снегурка запивает шампанским, пряча нервозность, вызванную нашим бедственным положением, за искусственным бурным весельем.

В отличие от нее я совершенно спокоен и бессовестно кайфую, используя выпавший шанс на полную катушку. Да, это нечестно, но я ничего такого не планировал. Погода в горах непредсказуема, и она явно на моей стороне.

У меня язык не повернется назвать обрушившийся на Сочи снежный коллапс трагедией или несчастным случаем. Это очередной новогодний подарок.

Кто-то очень хорошо себя вел весь прошедший год и заслужил награду. Подозреваю, что это я, потому что в данный момент Снегурка даже с натяжкой не тянет на скромную отличницу, хотя наверняка была ею в школе.

Так и думал, что вся напускная строгость и зажатость — заслуга херового мужика, за которого она по дурости совсем девчонкой выскочила. Да и не по дурости совсем, а от отчаянья. Услышав про Сашкину семейную трагедию, я свои выводы сделал. Теперь точно не отступлю. Мне так охрененно ни с кем не было, а сравнить есть с чем. Баб перепробовал немало, но такая первая попалась. Бляха, а ведь и правда первая. Как тут в судьбу не верить? Меня же на ней еще мальчишкой заклинило, а сейчас пробрало так, что дышать больно от мысли, что вернется к нему. Простит дебила. Каким конченным кретином нужно быть, чтобы идеальную красивую Сашку променять на кукую-то блядь?

Наши танцы неизбежно заканчиваются в кровати, а там приходит черед совсем другим пляскам. Пьяненькая Снегурка, скинув свою снежную шубку вместе с остатками скромности, демонстрирует такие таланты в сексе, что я сам себе завидую. Недотраханная годами женщина — настоящий клад, и как бы Саша ни уверяла, что к «такому не готова», под