– Могу только верить, – с вызовом ответила Нежата.

Ивлад рыкнул и ударил кулаком по стене, но тут же пожалел: вышло больно.

На его плечи опустились руки сестры, а её щека прижалась к его спине. Ивлад замер: он так скучал по Нежате в пути, хоть ему почти некогда было думать о доме. Но в груди всё равно скреблась обида.

– Золоточек, – прошептала она. – Милый мой, неужели тебе так трудно поверить мне? Прости, что скрывала. Мне было страшно. Ты представить себе не можешь, каково это – носить в себе тайну, которая разом – и счастье и боль.

Ивлад обернулся и положил руку поверх пальцев Нежаты.

– Ты могла бы поделиться тайной со мной.

– Я собиралась. Но всё сложилось так, как сложилось. Ты не станешь злиться?

– Стану, – честно признался Ивлад. – Я позлюсь ещё немного, хорошо?

Нежата издала смешок и повернула Ивлада лицом к себе.

– Хорошо. Я всё равно люблю тебя. – Она чмокнула его в щеку. – А накидку уже пора отдать.

Нежата расстегнула застёжку, сняла с Ивлада накидку и закуталась сама. Ивлад смущённо хмыкнул: хорош же он, даже не вспомнил, что на нём чужая одежда, а сестра мёрзнет в платье.

Тень шевельнулась и села на скамью. Дважды глухо зашуршало: Нежата похлопала по матрасу.

– Иди ко мне, Золоточек.

Ивлад сел рядом, а Нежата подвинулась ещё ближе, прижалась боком и укрыла плечо Ивлада свободным краем накидки, как крылом.

– Хорошо, что нас посадили сюда вместе. – Ивлад шмыгнул носом.

– Замечательно. Что теперь делать будем?

– А ты… не можешь позвать Вьюгу? – пробормотал Ивлад, борясь со смущением.

Нежата цыкнула сквозь зубы.

– Зеркало осталось в моих покоях, ещё во дворце. А по-другому позвать не получится. Да и что он сделает? Убьёт стражу? Проще сразу объявить Ружану войну.

– Ну да. – Ивлад помолчал. В темнице с каждым часом становилось холоднее: катилась по улице морозная чёрная ночь, а тут ни костра, ни печки, чтобы погреться. Он удивился сам себе: за время короткого путешествия с Вьюгой и Литой он научился думать о костре как о чём-то понятном и удобном, хотя раньше только смотрел со стороны, как слуги растапливают очаг.

Голову распирало от мыслей, и все они были как на подбор – одна другой неприятнее. Хуже всего было сидеть здесь и ждать непонятно чего, когда с Литой, быть может, происходит что-то страшное.

– Нежата, – позвал он.

– Мм?

Сестра подняла голову с его плеча. Наверное, успела задремать, а может, тоже думала о своём.

– Ты правда умеешь колдовать?

– Совсем немножко. – По голосу было понятно, что она улыбается. – У меня не было учителя-колдуна, как положено. Я так, баловалась просто, не зная, как правильно. А год назад встретила Вьюгу, он-то и показал мне, что такое настоящее колдовство…

Ивлад несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться и не наговорить сестре колкостей. Он решил, что позволит себе злиться, но только так, чтобы Нежате это не портило настроения.

– Ты можешь сделать что-то, чтобы нам тут было не так тоскливо?

– Могу только так, чтоб стало ещё хуже. Меня учил вьюжный, так что я умею только заклинать мороз и снег. Хочешь, наколдую сосульки под потолком?

– Лучше бы ты встретила огненного.

Нежата пихнула Ивлада локтем в бок.

– Царевне не пристало так себя вести.

– А царевичу не пристало ослушиваться отцовских наказов.

Они повозились, устраиваясь вдвоём на одной скамье. От соломы пахло сырой травой и немного мышами. В обнимку с Нежатой Ивлад пригрелся, подоткнул под голову матрас и зажмурился в надежде, что удастся хоть немного поспать.

* * *

Когда девоптицу охватило пламя, Домир чуть не умер от ужаса. Красивое, грациозное, дивное существо обратилось огненным сгустком, но, вопреки всем ожиданиям, не забилось в агонии и не рухнуло на пол, а взмыло вверх, мощно взмахивая крыльями, и заметалось в поисках выхода.

Ступор быстро прошёл. От Литы отлетали всполохи – огненные перья падали на пол и гасли, оставляя полоски сажи и кучки пепла. Домиру подумалось, что долго так везти не может: одно из перьев непременно попадёт на скатерть, деревянную скамью или, того хуже, на одежду кого-то из гостей. Чашницы и подавальщики разбежались по углам, закрывая головы руками. Некоторые из гостей тоже попрятались под столы, иные были слишком потрясены, чтобы действовать, а Ружан и Рагдай совершенно одинаково вскинули головы и прищурились, наблюдая за птицей с расчётливым любопытством.

«Помоги!»

Слово вгрызлось в голову: Домир не услышал его ушами, а почувствовал прямо внутри своих мыслей. Почти сразу он понял, что это Лита просит прийти на помощь.

«Я не могу выбраться!»

Голос Литы, тревожный и тонкий, звенел в голове манящим зовом, и сердце стучало быстрее, откликаясь на её мольбы о помощи. Домир схватил с пола табурет и, размахнувшись, ударил им в оконное стекло. Осколки витража дождём хлынули на пол, политые огненными бликами. Лита ринулась на волю, от притока морозного воздуха её пламя запылало ещё ярче. Не без труда протиснувшись через раму, девоптица вылетела во двор.

– Забрали бы тебя ночные бесы! – в сердцах воскликнул Ружан, не заботясь о том, что его услышит вся царская дружина. Домир медленно обернулся, его мысли всё ещё занимала Лита. Теперь она была свободна. По-прежнему напугана, но свободна.

– Всё я виноват, – тихо проговорил царь и прикрыл лицо ладонями. Домир приблизился к нему и опустил руку на плечо.

– Что ты, отец? Вернуть её?

Ему бы очень хотелось, чтобы царь ответил «да», но в то же время он боялся такого ответа.

– Великие беды накликал на себя, на вас и на Аларию. Я был в беспамятстве, должно быть, когда отправлял вас в Серебряный лес… Ты сможешь спасти невинную душу, Домир? Сможешь уберечь девоптицу? Они… эти существа не могут долго оставаться вдали от дома. Её пламя – тому подтверждение. Погибнет ведь.

Царь закашлялся, вцепился узловатыми пальцами в рукав Домира – откуда только силы вдруг взялись – и умоляюще заглянул сыну в лицо. Светлые глаза Радима Таворовича заволакивало страшной чёрной пеленой. Вокруг кричали: кажется, огонь всё-таки перекинулся на что-то в зале. Домир различал властные приказы воеводы и окрики Ружана.

– Смогу, – горячо заверил он. – Она погибнет одна?

Царь быстро облизал губы. Хватка ослабевала – наверное, силы покидали его.

– Проследи, чтобы добралась до леса невредимой. Вы её привезли, на ваши плечи теперь ложится её судьба. Исправь мои ошибки, Домир. Не допусти бед.

Домира грубо оттолкнули, и к царю кинулся Ружан.