уставшие глаза. Надпись на английском была, но мелкими буквами. А очки для чтения были в портфеле, который он оставил на диване в гостиной. Он взял бомбочку, чтобы прочитать состав энергетика.

В гостиной, как только он присел, положив объект дизайна на стол, Вениамин позвал его в библиотеку. Когда он вернулся, бомбочки уже не было. Он вернулся в комнату филиппинки, но и там их уже не нашел.

И вот это было странно.

Платон Степанович сидел в кресле дома у Леи Болинской. Это была квартира ее бабушки, которая методом точечного ремонта уже превратилась из интеллигентского пристанища 70-х в богемный домик 2010-х. Окна выходили в тихий двор. Жизнь казалась спокойной и неспешной.

Вор девичьего сердца поскреб ключом в замке и вошел почти неслышно, как ниндзя. Вошел и, почему-то не снимая обуви, прошел в гостиную. Платон Степанович сидел слева от дверей гостиной, поэтому вор прошел мимо него сразу на середину комнаты. Как же это нечистоплотно – входить в чужую квартиру в уличных туфлях! Видимо, планировал разыграть сцену страшной спешки. Мама в реанимобиле, бизнес трещит по швам. Ну, или наоборот.

Платон Степанович спокойно за ним наблюдал. Увидев его, вор очень испугался, волну из смеси испуга и изумления, которая от него пошла, можно было бы засечь при помощи сверхчувствительного прибора. Какую же тактику он выберет? Дурачка? Ему очень идет, и у него это хорошо получалось. Прожженного знатока жизни? Ну, чтобы грабить раненых, большого ума не надо. Мошенничество всегда цветет там, где у общества болит. Начнет запугивать, вероятно.

Сам Платон Степанович смотрел на него без эмоций, желая дать понять, что паясничать бесполезно. Ни в какую «случайность» он не поверит.

Наконец вор выбрал тактику. Он ухмыльнулся и развязно плюхнулся в кресло.

– Это ж надо! И здесь вы! Ну, во‐первых, у вас ничего не получится. Нет ни документов, ни свидетельств. А во‐вторых, все было добровольно.

– Я не собираюсь ничего доказывать. Я знаю, что по этому делу у меня на руках нет ни одной карты.

– И?

Смородина был готов блефовать. Он не был уверен в своей ставке, но это была его единственная надежда.

– Однако я могу рассказать об этом Александру Сергеевичу. Ему очень интересно, куда пропали миллионы Ольги Иосифовны.

Вор инстинктивно поджался на диване, потом понял, что его реакцию заметили, и аккуратно расслабился.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – в сильном стрессе человеку на ум приходят только штампы. – Какие миллионы и какой Пушкин?

Пушкин!

Господи, Пушкин.

Это же так просто. Теперь ясно, почему у него карие глаза и почему неизвестный поддельщик развернул лицо в профиль. А почему не похож? Он похож только на остальные портреты Тропинина. Это его манера писать глаза, нос, губы. В начале XIX века никто сходства и не ждал ‒ ждали, чтобы художник «сделал красиво». Если взглянуть на портрет сейчас, мозг «пересоберет» его заново, и он будет похож.

Жаль, что нельзя бросить эту партию недоигранной, побежать на Рублевку, подпрыгивая и приговаривая «Ай да Смородина, ай да сукин сын!».

– Вы не знакомы с начальником Вениамина? Вениамин же показывал вам свое удостоверение, когда приехал в дом? Александр Сергеевич ‒ его начальник. Это друг отца Ольги. Человек, начисто лишенный сострадания и чувства юмора. Со старомодными представлениями о чести, – внезапно Смородине пришла идея поднять ставки. – Он считает, что дочь его друга обидели, а когда она это поняла, отравили ризипином.

– Я ее не травил! Что вы несете? Она по ошибке приняла лекарство. Это установило следствие.

– У Александра Сергеевича кровная месть.

– Врете вы все! И ничего не докажете!

– Сам ваш визит сюда ‒ доказательство.

– Блеф! Я ухожу.

Но таким молодцом он был только с влюбленным женщинами. Смородина даже указал ладонью на дверной проем, мол, скатертью дорога. Но интеллигентный кучерявый мальчик прирос к дивану.

– И как вы это докажете?

– А он не спросит доказательств.

– Он уже знает, что я здесь?

Смородина пожалел, что не взял с собой Вениамина, но доверять в этом шапито нельзя было ни- кому.

– Нет.

– Хорошо. Если бы кто-нибудь вернул Лее тридцать тыщ…

– Пятьдесят.

– Это бы ничего не доказывало.

– Пятьдесят ‒ нет, не доказывало бы.

Выудил из тети девять миллионов долларов. И позарился на пятьдесят тысяч. Хотя, конечно, девять миллионов пятьдесят тысяч, очевидно, больше, чем девять миллионов. На целых пятьдесят тыщ.

– Я подумаю. Только вы дайте мне слово.

Смородине совершенно не хотелось давать слово вору и мошеннику. Он с буддийским спокойствием относился к тому, что мошенники существуют, – признавал, что это так. Более того, по его наблюдениям, мошеннический компонент, увы, встречался у представителей самых разных профессий. Стоматолог мог насчитать астрономическую сумму там, где просто старая пломба окрасилась от кофе. Но потом он вспомнил Лею и ее отца.

– Какое?

– Дайте слово, что ни этот Александр, ни его сотрудники не узнают ничего об этой встрече. Вам можно верить, я знаю таких людей, как вы.

Знаешь. Ты таких и ищешь.

– Хорошо.

– Нет, скажите «клянусь здоровьем своего сына, что никто и никогда не узнает об этой встрече».

Смородина недооценил Даниила. Этот шакал был очень внимательным. Еще при первом разговоре просканировал, чем адвокат дорожил больше жизни. Просканировал и запомнил.

– Клянусь, – услышав это, вор буквально влез ему в лицо. – Если деньги будут возвращены сегодня, клянусь здоровьем своего сына.

Обратно к себе в офис Платон Степанович шел пешком. Состояние у него было поганое. Но все те люди, которые считали его плюшевым мишкой, ошибались. Равно как и люди, которые считали, что совестливые честные люди слова – лохи.

– Таня, это Платон Степанович, адвокат. Вы можете говорить? Таня, у вас хорошее зрение?

– Минус два с половиной.

– А на дне рождения вы были в линзах? Или в очках?

– Нет, я ношу очки, только если иду на выставку. В остальные дни импрессионизм вокруг меня вполне устраивает.

– Помните, вы рассказывали про зеленый томик, который Ольга протягивала Даниилу в библиотеке? Пухлый, маленький, зеленый. Коллекционное издание. Я часто имел с такими дело.

– Ну, что-то она передавала…

– Я особенно хорошо запомнил, что он был зеленый. Мы сейчас ищем важную вещь. Спасибо, что вы мне напомнили.

Смородина попрощался и набрал другой номер телефона.

– Алло, Александр Сергеевич? Смородина Платон Степанович. В беседе с Татьяной меня заинтересовала одна вещь. Она видела, как Ольга передавала Даниилу пачку долларов в библиотеке, когда они были вдвоем и думали, что их никто не видел. Таня смотрела на них через окно, точнее, она видела отражение