— Не проверим, не узнаем… — скептически проговорила Лора. — Но соглашусь, что в данный момент на него лучше не нападать в открытую. Сперва разузнаем о нем как можно больше.

Наш диалог прервал Никанор, сообщив, что беседа со Звездочетом закончена, и меня приглашают в дом.

Помощник следователя посадил нас за стол, а сам встал перед нами с серьезным лицом.

— Итак, господа, расклад такой, — важно сказал Кожедуб, убрав руки за спину и начав расхаживать туда-сюда. — Нам надо время все проверить и подтвердить сведения. В особенности те, которые сообщили вы, Алефтин Генрихович. Думаю, на это уйдет месяц, потому что документов много. Николай Романович, со мной согласится.

— Именно, — кивнул Островский.

— А пока, мы направим тайную проверку на все объекты, которые вы указали, — теперь Кожедуб посмотрел на меня. Как же ему не хотелось поболтать со мной, но работа требовала говорить о деле. — Также ваши показания, Михаил Викторович, и показания всех опрошенных пойдут на суде в качестве свидетельских. Аудиозаписи мы тоже проверим на подлинность.

Он прокашлялся, подошел к кулеру и налил воды.

— Да ты не нервничай так, Яша, подыши, — ласково сказал Островский.

— Через месяц мы предъявим ему официальный ордер на арест, затем суд и либо Колыма, либо казнь.

Месяц у меня есть. Это хорошо. Тут главное не торопиться.

— Лора, надо достать папки Звездочета. Там есть все объекты, которые принадлежат Дирижеру и его подельникам.

— Поняла!

Дальше пошла бумажная волокита. Скажем так, формальности. Мы обработали кучу бумаг и дали подписку о неразглашении. Никакого официального заявления не делается. Мы сами могли и дальше находить улики и направлять либо Кожедубу, либо напрямую Островскому.

Осталось узнать еще несколько нюансов согласно местным правилам между аристократами и можно приступать к следующей стадии плана.

Закончив со всеми делами, я вызвал машину помощнику следователя, и понял, зачем нужно столько охраны. Она не для Островского со Звездочетом, а для Кожедуба и доказательств, которые он вез в канцелярию. Мало ли что может произойти на дороге? А Яша один.

Я тоже внес свою лепту и выделил две военных машины и Данилу.

— Да ладно, не стоило так утруждаться, — фыркнул помощник, когда увидел, как всего три автомобиля подъезжают к огромной колонне. — Целые три машины! Ого!

Ну да, скромненько. Но готов поставить свой титул на то, что мой водитель лучший. Я и настоял, чтобы он вез помощника следователя. Даниле я шепнут, что клиент не стеклянный, и можно совершенно случайно наехать на пару кочек. Данила весело подмигнул.

Когда же, не побоюсь этого слова, маленькая армия уехала, мы в компании Островского и Звездочета вернулись ко мне в дом.

Часы показывали почти одиннадцать. Даже удивительно, что мы справились так быстро. Мне казалось, все продлиться до самого утра.

Дома нам накрыли легкий ужин с чаем и сладостями. Орава домашних была тут как тут. И рыцари, и Боря, который целый день играл с деталями Болванчика, и Трофим с Марусей с Настей. Все уселись за общий стол.

— Надеюсь, никто не против? — увидев удивление на лицах своих гостей. — Это мои самые близкие люди.

— Нет, что вы, Михаил, ваш дом, ваши правила, — пожал плечами Островской.

— Я только за такое сплочение! — одобрительно кивнул Звездочет.

— Алефтин Генрихович, — намазывая булку маслом, повернулся я в его сторону. — Наталья Геннадьевна говорила, что вы меня отвезете на буст в институт изучения магии, когда это произойдет?

— Точно! Совсем забыл! — впервые мне удалось увидеть его в смятении, и то недолго. Он достал телефон и кого-то набрал. — Алло! Это Звездочет! Мы договаривались на лабораторию для буста… Да… Хорошо! Будем! — он отключился и посмотрел на меня. — Завтра в девять утра я за тобой заеду.

— Я могу после остаться тут на день?

— Если процедура продлится, как и в прошлый раз, два дня, думаю, на денек можем задержаться, — немного подумав, сказал он. — Не забывай, на носу Универсиада, и ты будешь выступать в новом ранге. Может, тебе стоит подготовиться в институте?

— Просто хочу завершить кое-какие дела… — безобидно ответил я.

А дел оставалось навалом. Но для начала надо покончить с самым главным, с получением ранга.

Поболтав еще немного об институте, гости решили откланяться. Тут и мой водитель как раз вернулся. Данила сказал, мол, доставил Кожедуба в целости и сохранности и хитро подмигнул мне.

Ко входу подъехала машина Звездочета, он еще раз попрощался и, поцеловав Марусе руку, что-то прошептал ей на ухо, запрыгнул в авто и укатил.

— Николай Романович, на пару слов, — подошел я к Островскому и аккуратно взял под локоть.

— Да, Михаил, что случилось? Надеюсь, это не по работе? Иначе выставлю ценник, — улыбнулся он, но глаза азартно сверкнули.

— Боюсь, по работе, и я готов оплатить консультацию, — вполне серьезно сказал я, и Островский это поняв, убрал улыбку с лица. — Давайте присядем на лавочку.

— Слушаю.

— Я попрошу вас, как юриста, и надеюсь, как друга, не задавать лишних вопросов и только подтвердить или опровергнуть мои слова.

— Интересно, — приподнял он бровь. — Хорошо, Михаил, слушаю.

— Первое. Если я объявлю войну другому роду, в случае моей победы, владения противника, земли, бизнес переходит ко мне?

— Да, — уверенно ответил Островский.

— Хорошо, — кивнул я, и Лора поставила мысленную галочку в одном из пунктов. — Дальше. Если во время войны этому роду предъявят обвинения, что с ним будет и с его имуществом?

— Михаил, вы уверены, что хотите этого? — вздохнул Островский.

— Николай Романович, мы же договорились…

— Да, простите, Михаил. Если род находится в состоянии войны и ему предъявляют обвинения, то до вынесения приговора, война должна быть окончена. Если этого не происходит, то все, что было с имуществом на момент вынесения приговора, отходит государству и распродается с аукциона. Но, думаю, вам это не подходит.

— Верно, — кивнул я. — Далее. Если тот, кому предъявляют обвинения, умрет во время войны, что тогда?

— Тогда все просто. Вам достается его имущество по праву сильнейшего, — пожал он плечами.

— Господи, какой тут у них закон джунглей… — вздохнула Лора, и я был с ней согласен. Если найдется псих с достаточной силой, он может захватить вообще всю власть… Но это, конечно же, только теоретически.

— Сколько в среднем проходит времени с предъявления обвинения и вынесения приговора? — задал я последний вопрос.

— Хм… В нашем случае, один, максимум два дня, — немного прикинув, сказал Островский.

— Спасибо, что ответили на мои вопросы. Очень развернуто и понятно, — поблагодарил я его.

— Это моя работа, Михаил, — он окинул меня с ног до головы взглядом. — Вы уверены в том, что хотите совершить?

— Да, — кивнул я и слегка улыбнулся. — Мне надо расширять бизнес, а почему бы не сделать это с помощью мерзкого преступника, у которого достаточно денег?

— Хех, вы очень интересный молодой человек, Михаил Кузнецов! — улыбнулся он и, наклонившись поближе, прошептал: — Я бы так же сделал.

Тут мне окончательно стало понятно, что граф свой в доску мужик. Редко найдешь такого. К тому же еще и очень влиятельного в придачу.

— Николай Романович, а не хотите ли прокатиться с ветерком?

В его глазах мелькнул азарт. Все-таки мы с ним определенно подружимся.

— Еще бы!

— Тогда позвольте моему шоферу доставить вас домой?

Мы прошли к гаражу, где Данила, как всегда, копался в машинах.

Островской с большим интересом оглядел гараж. А тут было на что посмотреть. Куча дисков, шины разных фирм, какие-то трубы, сопла, свечи и прочее. Походу, мой водитель спускал приличную часть зарплаты на все это великолепие.

А не выделить ли ему отдельную статью расходов на разработку новых систем ускорения и всего, что улучшит возможности моего автопрома? Казалось, Данила знает все, что связано с четырехколесными агрегатами.

— Данила! — окликнул я его, пытаясь перекричать музыку из магнитофона.

Он дернулся и выкатился из-под авто.

— Ой! Ваша сиятельство! Ваше благородие! — засуетился он, вытирая руки и кланяясь. — Прошу прощения!

— Данила, тут один очень уважаемый граф хочет прокатиться с ветерком… — заговорщицки прищурился я.

— Прям с ветерком? Тем самым? — он показал руками, как нажимает на воображаемые кнопки.

— Прям с тем самым, — кивнул я.

Николай Романович глядел на нас, как на идиотов. Честное слово. И продолжал смотреть, пока мой водитель медленно выкатывал свою невзрачную машину. В этот раз он успел ее перекрасить.