Гездемона кивнула и, покачивая стройными бедрами, направилась к столику. Она была одета в белую траурную тунику, узкую и длинную, с двумя большими боковыми разрезами, обнажавшими ноги. Перепоясанная золотым пояском туника настолько туго обтягивала тело, что явно вырисовывались плоский живот с ямочкой пупка и пленительная грудь с твердыми торчащими сосками.

– Выпьем, – усевшись на ложе, обворожительно улыбнулась ведьма. – Не бойся, у меня нет намерения отравить тебя.

– По кому траур? – Хельги дотронулся до края туники.

– Узнаешь. – Поставив кубок на пол, Гездемона загадочно прикрыла веки. – Выпей еще… Это старое родосское вино – нектар!

– Да уж, – ухмыльнулся князь. Разве ж может сравниться эта кислятина с добрым стоялым медком, валящим с ног любого?!

Впрочем, выпил, не покривился, и тут же налил еще.

– Ты просил погадать, – напомнила колдунья.

– Ну да. – Хельги вытер губы ладонью. – За тем ведь и пришел!

– Только за тем? Протяни руку… Нет, не эту, правую…

Гездемона долго вглядывалась в линии, что-то шептала про себя, потом вдруг вскинула голову, поглядела гостю прямо в глаза… Хельги обдало жаром – словно бы заглянула в душу!

– У тебя длинная линия жизни, – тихо произнесла ведьма, вдруг сильно прижав ладонь князя к своему животу. Сквозь тонкое полотно туники чувствовалось тепло тела. – Я хочу, чтобы и у меня была такая же… – Гездемона положила княжескую руку на свою правую грудь и томно прошептала: – Поделись же со мной своей кровью, князь…

– Как ты меня… – Хельги не успел закончить фразу – жаркие губы колдуньи не дали ему это сделать. Что ж, если женщина хочет… Левая рука князя скользнула по бедру ведьмы… Та застонала, выгнулась, с треском разрывая на себе тунику… Поистине, Гездемона выглядела сейчас словно древняя богиня любви!

Князь не чувствовал, как с него снимают одежду, он весь отдался порыву внезапно нахлынувшей страсти. Впрочем, этой страсти отдались оба… Хельги чувствовал гибкое, полное любовного жара тело, целовал призывно приоткрывшиеся губы, вызывая в ответ томные стоны. Извернувшись, колдунья оказалась сверху, снова заглянув князю в глаза. Хельги вгляделся в красивое, пылающее неземной страстью лицо Гездемоны… и вздрогнул. Уж очень сильно оно вдруг напомнило ему кое-кого. Ну да… Черные волосы, чуть вытянутые к вискам глаза, смуглая кожа… Если представить на миг, что это не женщина, а мужчина, добавить небольшую бородку… или просто щетину…

– Эй, – ведьма потрепала князя по щеке, – ты спрашивал, по кому я надела траур?

– И по кому же?

– По тебе!

– По кому?!

– Спи! Хакан русов… и… человек, играющий на больших барабанах. Спи!

Гездемона взмахнула руками, отправляя беспечного гостя в глубокую бездну волшебного чарующего сна, полного заманчивых видений и непонятных расплывчатых образов.

– Спи!

Глава 17

Пятница

И живяше Олег, мир имеа ко всем странам, княжа в Киеве…

Повесть временных лет

Осень 873 г. Константинополь

Яма была сырой, глубокой, просторной и чем-то напоминала арену небольшого цирка, которой, наверное, когда-то и являлась, судя по мраморным скамьям вокруг и воротам под главной ложей, сверкавшей в дрожащем свете луны остатками обивки и позолоты. В яме, привязанные к столбам, дожидались своей участи люди: плачущие обнаженные девы в терновых венцах, Ждан с перевязанной грудью и хмурым взглядом. Посередине в ослепительно-белой тунике – Хельги, невезучий князь русов. Вокруг арены в ржавых железных поставцах ярко горели факелы, освещая бледные лица несчастных и установленного в ложе идола, искусно вырезанного из дуба. Идол изображал страшное, омерзительное божество с надменным бородатым лицом и огромных размеров фаллосом. На шее идолища висели человеческие черепа, и девы со страхом косились на них.

– Княже! – Ждан обернулся к Хельги. – Знай, я…

– Знаю, – невозмутимо кивнул князь. – Интересно, кто придет сюда посмотреть на наши мучения?

И тут же, словно в ответ на его вопрос, где-то в отдалении послышались гулкие голоса. Говорящие приближались и вот уже поднялись в ложу, почтительно окружив немолодого мужчину с красивым лицом и властным взглядом, одетого в пурпурную мантию и красные сапоги. Голову его украшала тяжелая золотая корона.

– Базилевс! – шепотом ахнули девы и, протягивая к императору руки, стали громко молить о пощаде.

– Уйми их. – Базилевс кивнул стоящему позади воину – неприятному толстяку с брыластым лицом и куцей рыжеватой бородкой, по виду варягу или, как их здесь называли, варангу.

Варяг поклонился в ответ и, спустившись в яму по приставной лестнице, принялся избивать несчастных длинным бичом. Судя по ухваткам и довольному виду, дело это было ему хорошо знакомо. Варяг так увлекся, что, наверное, с большим удовольствием забил бы кого-нибудь из девушек насмерть, если бы не вмешательство князя.

– Полегче, Лейв Копытная Лужа, – громко произнес Хельги. – Или ты хочешь лишить свое гнусное божество жертв?

– А-а-а! – Брызгая слюной, Лейв подбежал к нему. – Как смеешь ты приказывать мне, Хельги, сын Сигурда-ярла? Может, ты попробуешь еще и угрожать?

– Обязательно…

В ярости варяг взмахнул кнутом, ударил… Но не князя – видно, это было ему запрещено, – а привязанного рядом отрока, Ждана. Удар рассек кожу, брызнула кровь. Юноша застонал, закусив губы.

– Я перебью ему все ребра, – срывая с груди Ждана повязку, осклабился Лейв. – Он здесь не самая главная жертва, как ты, наверное, уже догадался, дурачок Хельги!

– Тогда я начну угрожать, – усмехнулся князь.

– Ха! Попробуй! – Варяг замахнулся кнутом на Ждана.

– Скъольд Альвсен, у которого ты когда-то украл корабли и товары, еще жив в Халогаланде.

– Скъольд? – опуская кнут, удивленно переспросил Лейв. – А при чем здесь Скъольд? Да и как он может достать меня здесь?

– Запросто, – радостно отозвался Хельги. – Он уже нанял убийц, я их встречал в городе.

– Ты лжешь, лжешь! – Копытная Лужа с недоверием посмотрел на князя. – Ведь этого не может быть…

– Не хочешь – не верь, – пожал плечами князь, глядя, как трусливо забегали маленькие глазки Лейва, никогда не отличавшегося храбростью.

– Эй! – раздался вдруг над ареной повелительный голос императора. – Вылезай оттуда, варанг. Пора начинать!

Приниженно пригнув голову, Лейв трусцой побежал к лестнице, выбрался, утащив ее за собой. Хельги посмотрел вверх, на ложу. Кроме императора и Лейва, узнал и городского префекта Никандра, и Овидия, и, конечно же, Гездемону. Кусая черный платок, ведьма стояла у самого края ямы.

«Ты спрашивал – по кому траур? По тебе!»

– Начинаем! – Подойдя к ведьме, базилевс воздел руки к небу, а затем медленно повернулся к идолу: – О, Кром Кройх! Сегодня пятница, так прими же положенную тебе жертву. Знай, сейчас мы подарим тебе не только дрожащих от страха красавиц, но и юного воина, и… – сверкнув темным