Шрифт:
Закладка:
Старик вскочил с табуретки, в каждом его жесте засквозила тревога. Обеими руками он замахал на мальчика, как бы гоня его прочь. Тот остановился. Восторг и гордость на его лице увяли. Он с удивлением смотрел на старика, так настойчиво гнавшего его обратно. Пока он стоял в недоумении, старик, продолжая одной рукой подавать ему тот же знак, прижал указательный палец другой руки к губам и заковылял навстречу. Мальчик наконец повернул назад, нерешительно и неохотно, но было поздно. Стук в сарае прекратился. На пороге появилась пожилая женщина. Ее рот был распялен, будто она громко кричала, хотя ни звука из него не вырывалось. Нижняя челюсть бессильно отвисла, глаза, казалось, вылезали из орбит; наконец она перекрестилась и завизжала.
Визг разорвал послеполуденный покой. Тотчас за домом со звоном упало ведро, и из-за угла выглянула молоденькая девушка. Ее глаза расширились. Тыльной стороной левой ладони она зажимала себе рот, правой рукой — крестилась.
Какой-то юноша показался в воротах конюшни и застыл, пригвожденный к месту.
Еще одна молодая женщина выбежала из дома, за ней маленькая девочка. Женщина остановилась так резко, как будто налетела на что-то. Девочка тоже замерла, не понимая причины всеобщего ужаса, и уцепилась за материнскую юбку.
Под их взглядами мальчик окаменел. Он переводил взгляд с одного искаженного ужасом лица на другое, пока не встретился с глазами старика. То, что он в них увидел, по-видимому, его подбодрило, вернее, внушило меньший страх. Он судорожно проглотил слюну. И когда мальчик заговорил, голос его вздрагивал от подступавших слез.
— Дедушка, что случилось? Чего они на меня так смотрят?
Пожилая женщина ожила, словно его голос разрушил колдовские чары. Она схватила прислоненные к стене сарая вилы. Нацелив острия на мальчика, стала медленно заходить, между ним и воротами. Она сказала жестко;
— Марш! Марш в сарай!
— Но, ма… — начал мальчик.
— Не смей меня так называть! — крикнула она.
В резких чертах ее лица он прочел нечто похожее на ненависть. Лицо мальчика скривилось, и он зарыдал.
— Марш! — гневно повторила она. — Туда!
Мальчик — олицетворение недоумения и горя — попятился. Затем внезапно повернулся и кинулся в сарай. Мать захлопнула за ним дверь и задвинула засов. Смерила взглядом остальных, как бы бросая им вызов. Юноша молча скрылся в сумраке конюшни. Обе девушки тихонько ушли, захватив с собой девочку. Остались только женщина и старик.
Оба молчали. Старик стоял неподвижно, пристально рассматривая ящик на колесах. Неожиданно женщина закрыла лицо руками. Она тихонько стонала, покачиваясь из стороны в сторону, а слезы так и текли сквозь пальцы. Старик обернулся к ней. Его лицо было лишено всякого выражения. Наконец она немного успокоилась.
— В жизни бы такому не поверила! И это — мой Дэвид! — проговорила она.
— Кабы ты не кричала, никто бы и не узнал, — ответил старик.
Понадобилось время, чтобы смысл слое дошел до нее. Лицо женщины снова окаменело.
— Это ты научил его? — спросила она подозрительно.
— Я стар, но еще не спятил! — был ответ. — И я люблю Дэви, — добавил он.
— Но ты нечестивец! То, что ты сейчас сказал, — богохульство!
— Зато — правда.
— Я богобоязненная женщина. И я не потерплю Зла в своем доме, в какое бы обличье Оно ни рядилось. А коли Оно встречается на моем жизненном пути, я всегда знаю, в чем мой долг.
Старик уже набрал воздуха, чтобы ответить, но промолчал. Только покачал головой. Потом повернулся и заковылял к своей табуретке, еще более дряхлый, чем несколько минут назад.
Раздался тихий стук в дверь. Шопот; ш-ш-ш! На мгновение Дэви увидел квадрат ночного неба и на его фоне чью-то темную фигуру. Потом дверь опять закрылась.
— Ты ужинал, Дэви? — спросил голос.
— Нет, дедушка. Ко мне никто не приходил.
Старик крякнул.
— Так я и думал. Боятся они тебя все. На-ка возьми. Холодная курица.
Рука Дэви пошарила и нащупала протянутое стариком. Мальчик обгладывал куриную ногу, а старик шуршал в темноте, отыскивая на что бы присесть. Нашел и со вздохом сел.
— Плохо дело, Дэви, паренек. Они послали за священником. Он придет завтра.
— Ничего не понимаю, дедушка. Почему они ведут себя так, как будто я сделал что-то дурное?
— Ох, Дэви! — сказал старик с упреком.
— Но я же ни в чем не виноват! Честно!
— Брось, Дэви! Ты же каждое воскресенье ходишь в церковь и всегда молишься. О чем ты молишься, ну-ка, скажи!
Мальчик начал бормотать молитву. Спустя немного, старик его остановил.
— Вот, — сказал он, — последняя фраза. Повтори.
— …И оборони нас от Колеса? — повторил удивленно Дэви. — А что такое Колесо, дедушка? Я знаю, что это что-то ужасно скверное, ведь когда я спрашивал о нем, мне говорили, что это Грех и о нем надо помалкивать. Но так и не объяснили, что это такое.
Старик помолчал, прежде чем ответить, а затем сказал:
— Этот ящик, который ты приволок… Кто научил тебя, как его сделать?
— Никто, дедушка. Я просто решил, что так будет легче его тащить. Так оно и вышло.
— Слушай, Дэви. Каждая из этих штук, которые ты приделал по бокам, и есть Колесо!
Прошло немалое время, прежде чем из темноты вновь послышался голос мальчика. В нем звучало недоверие.
— Как, эти деревяшки?! Да не может того быть, дедушка! Ведь это просто-напросто кругляшки от чурок! А Колесо — это что-то ужасное, страшное, чего все боятся.
— И все равно это именно Колесо. — Старик задумался. — Я расскажу тебе о том, что будет завтра, Дэви. Утром сюда придет священник, чтобы осмотреть твой ящик. Ящик все еще будет тут, потому что никто не решится до него дотронуться. Священник побрызгает на него водой, чтобы к ящику можно было приблизиться без вреда. Затем яшик унесут в поле, разожгут под ним огонь, и пока он будет гореть, станут вокруг него и начнут распевать гимны.
Потом они вернутся сюда и заберут тебя на допрос в деревню. Тебя будут выспрашивать, как выглядел Дьявол, когда явился тебе, и что Он посулил за то, что ты согласился воспользоваться Колесом.
— Но ведь никакого Дьявола не было, дедушка!
— Эка невидаль! Раз они
