Шрифт:
Закладка:
III. ПАДЕНИЕ ИЕЗУИТОВ
Внезапный крах Общества Иисуса, хотя он был вызван скорее парижским парламентом, чем философами, показал нравы времени. Названные своим основателем «Обществом Иисуса» и утвержденные папой Павлом III в 1540 году как Societas Jesu, «орден мендикантов-клириков регулярных» (то есть тело религиозных людей, следующих определенным правилам и живущих на милостыню), эти «иезуиты», как называли их критики, в течение столетия стали самой влиятельной группой церковников в Католической церкви. К 1575 году они основали двенадцать колледжей в одной только Франции; вскоре они стали доминировать в образовании французской молодежи. В течение двухсот лет короли Франции выбирали иезуитов в качестве своих духовников; другие католические правители последовали их примеру, и с помощью этих и других средств Общество Иисуса оказывало самое непосредственное влияние на историю Европы.
Почти с самого начала их деятельности в Париже против них выступали Парламент и Сорбонна. В 1594 году Парламент обвинил их в подстрекательстве к покушению Жана Шателя на жизнь Генриха IV, а в 1610 году — в том, что они подстрекали Равайяка к убийству короля. Парламент придал силу своим обвинениям, ссылаясь на De rege испанского иезуита Мариана, который отстаивал, при определенных условиях, моральность рецидива. Однако Общество росло числом и силой. Оно доминировало в религиозной политике Людовика XIV и заставило его напасть на янсенистов из Порт-Рояля как на кальвинистов, переодетых католиками. Провинциальные письма, написанные Паскалем (1656 f.), до сих пор помнит образованное меньшинство Франции. Тем не менее, в 1749 году Общество насчитывало 3350 членов во Франции, из которых 1763 были священниками. Они выделялись среди французского духовенства как лучшие ученые, тончайшие богословы, самые красноречивые проповедники, самые преданные, трудолюбивые и успешные защитники Церкви. Они внесли вклад в развитие целого ряда наук и повлияли на формы искусства. По общему признанию, они были лучшими педагогами в Европе. Их отличала строгость нравов, но при этом они использовали все приемы казуистики, чтобы смягчить требования христианской этики к простым людям; при этом они никогда не потворствовали прелюбодеяниям знати или королей. Своей тяжелой подготовкой и терпеливым упорством они добились власти над политикой государей и умами людей. Временами казалось, что вся Европа покорится упорству их единой и дисциплинированной воли.
Их власть почти погубила их. Королям стало слишком очевидно, что «ультрамонтанизм» иезуитов, если его не контролировать, сделает всех светских правителей вассалами папы и восстановит власть императорского Рима. Хотя иезуиты были ближе всех к королевским ушам, они отстаивали право народа на свержение короля. Хотя они были относительно либеральны в теологии и морали и стремились примирить науку и церковь, они культивировали народное благочестие, поддерживая утверждение Маргариты Мари Алакок, что Христос открыл ей свое Святое Сердце, горящее любовью к человечеству. Они воспитывали интеллект Декарта, Мольера, Вольтера и Дидро, только для того, чтобы эти блестящие люди обратились против них и всей системы иезуитского образования.
Обвинялось, что учебная программа их школ слишком долго держалась за латынь; что она препятствовала росту знаний, исключая любые, кроме традиционных, идеи; что она слишком сильно апеллировала к памяти и пассивному послушанию; что неизменный ratio studiorum утратил связь с потребностями времени в более широком использовании науки и более реалистичном взгляде на человеческую жизнь. Так, д'Алембер в статье «Коллеж» в «Энциклопедии» сожалел о шести годах, потраченных учениками иезуитов на изучение мертвого языка; он рекомендовал уделять больше внимания английскому и итальянскому, истории, науке и современной философии; он призывал правительство взять под контроль образование и установить новый учебный план в новых школах. В 1762 году Руссо опубликовал «Эмиль», провозгласив революцию в образовании.
Философы, однако, были незначительным фактором в упадке иезуитов во Франции. Своеобразное перемирие притупило взаимную враждебность: неверующие уважали образованность и характер иезуитов, а те, проявляя терпение, надеялись вернуть заблудших скептиков в лоно ортодоксов. Вольтеру было трудно вести войну против своих бывших учителей. Он передал свою «Анриаду» отцу Поре с просьбой исправить все места, наносящие вред религии.46 В «Temple de gout» он хвалил иезуитов за то, что они высоко ценили литературу и широко использовали математику в воспитании молодежи. Журнал «Journal de Trévoux» ответил ему благоприятными отзывами о «Анриаде», Карле XII и «Философии Ньютона». Это полукордиальное сотрудничество закончилось, когда Вольтер присоединился к Фридриху в Потсдаме; лидеры иезуитов оставили его как потерянную душу, но в 1757 году некоторые из них попытались примирить Вольтера с Обществом.47 В Ферни (1758 f.) Вольтер поддерживал дружеские отношения с местными иезуитами; некоторые из них пользовались его гостеприимством; тем временем он нападал на церковь на ста страницах «Essai sur les moeurs» и писал антихристианские статьи для «Dictionnaire philosophique». Когда он узнал о нападении на иезуитов Португалии (1757 f.) со стороны главного министра Карвальо и о сожжении иезуита Малагриды (1764), он осудил обвинения Карвальо как несправедливые и осудил казнь как зверство.48 Но все эти годы он сам находился в состоянии войны с Церковью, а труды его «братьев» Дидро, д'Алембера и Морелле способствовали ослаблению иезуитов во Франции.
Возможно, масонские ложи, в целом приверженные деизму, участвовали в этом процессе. Но сильнее всего в трагедии сказались личные и сословные противоречия. Мадам де Помпадур не могла забыть, что иезуиты противились каждому шагу ее возвышения, отказывали королю в отпущении грехов, пока он ее содержал, и отказывались всерьез воспринимать ее внезапное обращение к благочестию. Кардинал де Бернис, долгое время бывший фаворитом маркизы, позже заявил, что подавление Общества во Франции было вызвано главным образом нежеланием исповедников-иезуитов даровать отпущение грехов Ла Помпадур, несмотря на ее заверения в том, что ее отношения с Людовиком XV больше не были физическими.49 Король разделял ее негодование. Почему эти священники, столь снисходительные к другим, так строги к женщине, которая скрасила его изнуренную, замкнутую жизнь? Почему их богатство
