Шрифт:
Закладка:
Но очень трудно оказалось разлюбить тебя! Хотя любить – это и сладко, и больно одновременно. Вот ты говоришь, что любишь меня, но, вероятно, в твоей жизни есть кто-то дороже.
Возможно, ещё тогда, четырнадцать лет назад, ты уже написал финал нашей истории. Я имею в виду – рассказ «Принц и Фея». Хорошая, светлая и грустная сказка. Поучительная. Перечитывала её несколько раз. Недавно перечитала снова.
Читать было грустно и тяжело. Ведь наша любовь тянется оттуда – из прошлого. Я действительно очень любила тебя, возможно, всё ещё пытаюсь любить… но мы так старательно убивали нашу любовь, что она не могла бы выжить. Есть поступки, которые нельзя совершать, есть слова, которые нельзя говорить любимым. Наши отношения и начинались от той черты, до которой доходить в отношениях нельзя.
Не без твоей помощи я очень быстро повзрослела и теперь знаю, чего не хочу, а чего хочу. Я хочу выйти замуж. Да, я, к сожалению, родилась женщиной не в эпоху матриархата, и борьба с матрицей Создателя мне не по силам, да и не по сердцу. Хочу создать семью с человеком, который готов носить меня на руках и заботиться обо мне. Хочу выйти замуж за мужчину, на которого я бы хотела, чтобы походили мои дети. За мужчину из семьи, где любят друг друга, где знают корни нескольких поколений и воспитывают не принцесс и принцев, не Емелей и Золушек, а просто хороших и любящих детей. Откладывать мне уже некуда. И мне нужны гарантии. Я не могу позволить себе, как ты, здесь и сейчас просто наслаждаться жизнью и верить в сказки. Я, как все женщины мира, запрограммирована иметь детей, мучиться и думать, что будет с ними через двадцать лет. Хорошие браки создаются не без определённой доли расчёта, при ясных договорённостях, порядке, глубоких привязанностях и ответственности. Чтобы найти идеального мужа – надо поверить, что он существует. Я верю. И мне кажется, что уже нашла его.
И я хочу с ним настоящих доверительных отношений. А чего только стоит то, что ты мне даже не сообщил о болезни своей матери! Не поступай так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой – золотое правило и великая мудрость. Свои горе и радость ты если и делишь, то делишь со случайными людьми, оказавшимися рядом, не замечая того, кто тебе по-настоящему ближе всех. Я очень устала от неопределенности и больше не могу так жить и ждать неизвестно чего. Прости меня и поверь, что в свою месть я просто играла. Играла скорее сама с собой. И всегда была с тобой честной.
Прими мои искренние соболезнования. Наверное, у тебя была очень хорошая мама. Жаль, что я не знала её. Кто-то из писателей сказал, что сердце матери – это бездна тепла, в глубине которой всегда найдётся прощение. Я тоже простила тебя, Виктор.
Прости и ты меня, что завтра не смогу быть на похоронах. Сегодня утром я должна улетать в Москву.
По-моему, так правильнее всего. Ты ведь сам написал финал – Фея не дождалась своего Короля. Её унёс ветер. Ты, по традиции жанра, бросишься меня возвращать, и дай мне Господь разума и сил не дрогнуть. Не ищи меня, Виктор. Как написано в сказке: «невозможно поймать ветер…».
P.S. Умудрённая жизнью героиня одного из твоих рассказов говорит подругам: «Не бойтесь потерять того мужчину, который не чувствует, когда тебе нужна его помощь и поддержка, или его плечо, чтобы просто поплакать на нём. Который рядом только тогда, когда ты говоришь, что всё хорошо…». Надеюсь, что здесь ты писал правдиво.
Пиши хорошо, Виктор. Пусть твои книги дарят людям Веру, Надежду и Любовь.
Прощай.
Вера О.»
Конец твоего мира приходит не так, как в каком-нибудь фильме – красочно и очень трагично. Его приносят в простом конверте, вручают, даже не сказав: «Нам очень жаль…». Положив конверт на стол, я понял, что потерял и Веру. Ощущение этой потери было таким же невыносимо сильным, как ощущение потери мамы. Только для мамы я был бессилен что-либо сделать – законы природы неумолимы. А для Веры, – вернее, для себя, – мог… мог уже давно – и всё-таки не сделал, всё чего-то ждал. А любовь мужчины для женщины – его поступки. И я выпустил её из рук, как выпускают синюю птицу счастья, не в силах совладать с нею. Сегодня был тот самый чёрный день, когда я выпустил вхолостую и свою любовь, как выпускают в небо заряд из охотничьего ружья. Я переспал с Вериной подругой. А Вера уехала к другому мужчине. Уехала жить в Москву. И правильно сделала! Я не достоин её любви.
Да и вообще, после всего, что совершил, смогу ли я кому-нибудь когда-нибудь сказать по-настоящему слово «люблю»? Теперь оно для меня будто изменилось на вкус…
Не выдержав стремительного потока больных мыслей, съедаемый изнутри ставшей вдруг очень острой и холодной пустотой, я оделся и поехал на кладбище. Никто, кроме мамы, меня не понимал.
Тишь и величие погоста, так контрастирующие с бестолковой суетой улиц шумного назойливого города, одетого в камень и потрескавшийся асфальт, вносили в мою израненную душу дозу столь необходимого сейчас обезболивающего успокоения. Я шёл по кладбищу, оглядывая памятники, всматриваясь в лики людей, закопанных под двухметровыми толщами земли. Я читал надписи на их могильных плитах, водруженных у изголовья зарытых тел, и ощущал, как в моё тело неотвратимой, мощной волной входит вселенский покой Вечности.
Вот взгляд выхватил совсем юное лицо, на которое упал случайный солнечный луч. Образ девушки был искусно выгравирован на чёрном мраморе. Я остановился и стал смотреть в красиво переданные глаза, думая о том, видит ли она меня. И где сейчас её душа? Я взглянул наверх, в затянутое облаками небо. Проглядываемое сквозь неровные разрывы облаков солнце стояло в зените, его редкие лучи, касаясь мёртвых памятников, как бы на время оживляли их, делая яркими унылые краски. А есть ли он вообще – ответ на этот вселенский вопрос? Осталось ли то, что все называют душой, от этой красивой физической девичьей оболочки или, уходя, люди уходят без остатка, растворяясь в небытие навсегда? Возможна ли смерть души? Что же с ней всё-таки происходит, когда умирает тело? Как писатель я ещё не мог однозначно ответить на все эти вопросы. Да и
