что выздоровление будет полным. Но не обязательно быстрым.

— Со стороны вашего брата очень любезно относиться с таким участием к тому, с кем он едва знаком.

Это прозвучало как укол — хотя, возможно, и непреднамеренный.

— Своей добротой и открытостью мистер Остен располагает к себе так, словно он наш давний друг, пусть даже им и не является, — ответила я. Джейн кивнула в знак согласия с этим утверждением. — Сегодня он выглядит лучше? — продолжала я. — Не такой желтый?

Она нахмурилась.

— Он и вчера был не таким уж желтым.

— Желтый? — Миссис Тилсон испуганно зажала рот. — Вы не упоминали, что он желтый. Это ведь не может быть желтая лихорадка, правда? Уместно ли вам приходить с визитом в дом, где живут дети?

— Мне и в голову подобное не… — начала было Джейн.

— Это не желтая лихорадка, — перебила ее я, пока они не успели развить тему.

Обе воззрились на меня.

— Почему вы так в этом уверены? — спросила миссис Тилсон.

— Просто знаю. — Такой ответ их, видимо, не удовлетворил, поэтому я добавила: — Я не раз видела желтую лихорадку на Ямайке; это не то, чем болен мистер Остен. Но даже если бы это была она — что не так, — мы можем не бояться, что ее подхватим.

— Почему это? — требовательно спросила Джейн.

Я поколебалась. Люди заражались этой болезнью от москитов, но в 1815 году об этом еще не знали.

— Она заразна только в тропиках. Те редчайшие случаи, которые встречались в умеренном климате, никогда не проявлялись столь ярким образом.

— Вы, похоже, в этом уверены, — в голосе миссис Тилсон звучало сомнение.

— Мадам, я часто помогала брату в лазарете, который мы устроили у себя на плантации.

— О, неужели? — удивилась миссис Тилсон. — Стало быть, вы настоящая леди Баунтифул[20]. Надеюсь, вам выдастся возможность совершать добрые дела и в Лондоне.

— Судя по тому, что мне довелось увидеть, здесь предостаточно сирых и убогих, кои нуждаются в помощи. — Я посмотрела на Джейн, которая в этот момент пыталась подавить зевок. Если мы будем продолжать в том же духе, миссис Тилсон опять пригласит меня на чтение Библии. — Но не заблуждайтесь на мой счет, мисс Остен, я вовсе не считаю себя образчиком благолепия, подобно гипсовой святой.

— Какая пугающе папистская метафора. Очень на это надеюсь. — Глаза ее при этом вспыхнули любопытством. — Генри уверял меня, что вы и ваш брат — чрезвычайно приятные люди и прекрасно вписываетесь в его круг. Вот только брат ваш накануне был неразговорчив. Доктор всегда так скуп на слова?

— Отнюдь! — возразила миссис Тилсон.

— Он, вероятно, был под впечатлением от знакомства с вами, — предположила я.

Сначала она посмотрела на меня с непониманием, затем улыбнулась.

— Вы жестоки. Удалось ли мне хоть раз в жизни поразить джентльмена до полного оцепенения, судить оставлю другим. Но в будущем мне это явно не грозит.

— Ах, Джейн! — Миссис Тилсон рассмеялась, чем удивила меня, поскольку я затруднялась вычленить смысл из замысловатой реплики Джейн. — Мисс Рейвенсвуд, поверьте мне на слово, она была безмерно красива…

— И бесстыже кокетлива, — добавила Джейн.

— …и в свое время разбила десятки сердец. И, знаю доподлинно, она все еще…

— Право, довольно! — Но Джейн и сама зашлась смехом.

К тому моменту я находилась там уже двадцать пять минут и почти исчерпала допустимый приличиями лимит времени, поэтому, несмотря на то что разговор только-только обрел интересный поворот, я приготовилась вставить в беседу благовидную отговорку и удалиться. Но, прежде чем я успела это сделать, в комнату снова вошел слуга.

— Доктор Рейвенсвуд, мадам, — сообщил он миссис Тилсон.

На лицах обеих отразилось удивление: утренние визиты все-таки были прерогативой женщин. Я тоже удивилась, поскольку мы с Лиамом договорились встретиться у экипажа на улице, где нас дожидался Уилкокс. Наверное, Генри упомянул, что его сестра пошла сюда, и Лиам решил воспользоваться возможностью исправить впечатление, которое произвел на нее вчера. Я надеялась, что ему это по силам; сама мысль об этом вызывала у меня нервный мандраж.

Когда Лиам вошел в гостиную, с робким выражением лица, но уверенной осанкой, я поняла, что специально для этой встречи он надел очередную свою личину и был решительно настроен не сдавать позиций. Он пожал руку миссис Тилсон, кивнул Джейн и со смущенным видом опустился в кресло.

— Я не стал бы докучать вам, миссис Тилсон, — начал он, — не желай я уверить мисс Остен, что брату ее сим утром, по моему убеждению, значительно лучше.

— Я и сама составила такое же мнение, — заметила Джейн.

— Острота вашего медицинского чутья, мадам, дает фору моему, — пробормотал он. — Но я не уверен, что опасность однозначно миновала. Смею просить вас присмотреть за ним и помочь ему избежать излишнего утомления. Нервы его… В целом мистер Остен не производит на меня впечатления человека нервического, но не испытывал ли он в последнее время грандиозного переживания?

Говорил он тихо, голос его звучал вкрадчиво, и он смотрел на Джейн неотрывно, и я испугалась, что он, говоря намеками, вызовет у нее раздражение своей фамильярностью, явно не состоя с ней в отношениях, допускавших такое обращение. Но я оказалась не права — похоже, это сработало. Она чуть наклонила голову и заморгала. И, кажется, покраснела?

— Большая удача, что вы сейчас здесь, в городе, и можете быть с ним, — тем временем продолжал Лиам. — Я знаю, как высоко он ценит вашу рассудительность и силу ума. — Бесстыжая лесть поднесена с невинным видом; неужели ей так легко заморочить голову? Если он и был ей смешон, она хорошо это скрывала, но, к слову, иного я от нее и не ожидала. — Могу я нанести визит вам завтра, мадам? Только для того, чтобы узнать, как у него дела?

Она помедлила с ответом.

— Мы пригласили на чай друзей — еще до того, как все это случилось. Прошу, почтите нас своей компанией, сэр, если у вас найдется время. — Ее взгляд соскользнул на меня, словно она только что вспомнила о моем присутствии. — И вы, разумеется, мисс Рейвенсвуд. В семь, если изволите.

Следующим вечером в доме на Ханс-плейс компания собралась внушительная: Тилсоны, мистер Сеймур, сестры Джексон с отцом, французский эмигрант, чьего имени я так и не запомнила, флотский друг одного из капитанов Остенов. Джейн с лицом, исполненным сознанием долга, восседала во главе стола, а Лиам расположился подле нее и, сидя там с чашкой и блюдцем, которые он держал с непринужденной грацией, то и дело бросал на нее серьезные взгляды, сопровождая их короткими замечаниями. Насколько я могла судить с другого конца комнаты, оба испытывали неловкость — по крайней мере, поначалу. Но постепенно их тела стали сближаться, она улыбнулась и спрятала выбившийся локон. Их реплики стали длиннее.

Я