Шрифт:
Закладка:
— Так ты можешь убрать его с дороги, Брик. Законными способами.
— Да. Мы обсуждали этот вариант. На данном этапе все это лишь слухи и догадки. Дело слишком туманное, Лэнгли не будет им сейчас заниматься. Но информатор Брока говорил, что осталась пара свидетелей того интересного события. Я хочу, чтобы ты привлек к этому делу инспектора Конгрива, Алекс. Вот материалы дела. Дело, конечно, запутанное, но если кто и может доказать, что Бонапарт убил собственного отца, то это Эмброуз Конгрив. Если нам это удастся, Бонапарт не устоит.
Хок взял тяжелую папку и положил ее на стол рядом с креслом. Потом взглянул на Келли.
— Нужно передать доказательства виновности Бонапарта в руки его политических оппонентов во Франции. Позволить им скрутить его. И тогда США выйдут абсолютно чистыми из этой истории.
— Такова основная идея.
— Эмброуз будет заинтригован. Я позвоню ему сегодня вечером. Он в последнее время посадил так много георгинов, что уже головой о садовую изгородь бьется.
Хок поднялся.
— Брик, предположение о том, что за головокружительным подъемом Бонапарта стоит некорректное поведение Франции, вполне логично. Видит Бог, французы и раньше вели себя не лучшим образом. Как они поддерживали Саддама! Не говоря уже о том, что защищали право Хезболлы собирать деньги в Европе. Но теперь дело вышло за границы нарушения дипломатических протоколов. Теперь это мое дело, личное дело. Я хочу сказать, ты только подумай, стрелять в беззащитных англичан в открытом море, и все такое. Кто несет за это ответственность? Хонфлер и президент Буке? Или Бони и его соратники?
— Военные все больше склоняются на сторону Бони. Они полагают, что он — тот самый спаситель Франции, которого все так долго ждали. Буке пока еще прочно сидит в своем кресле. И Хонфлер ему во всем помогает. Но на тебя они, без всякого сомнения, натравят китайский батальон смерти, которым заведует Бони. Ты ведь потопил корабль французского флота, приятель. Они отрицают, что выстрелили в тебя первыми. Я лично разговаривал сегодня утром по телефону с этим чертовым президентом Гаем Буке. Они жаждут крови.
— Если они будут продолжать в том же духе, они ее получат.
— Вообще-то предполагалось, что ты будешь раскаиваться в содеянном.
— Правда? Предполагалось кем? Только не говори, что это позиция моего правительства. Я тебе все равно не поверю.
— Не твоего. Моего. Например, позиция твоей старой знакомой, — сказал Келли, — Консуэлы де лос Рейес.
— Так думает Конч? Да брось. Быть этого не может.
— Она зла на тебя, как черт. Что между вами произошло? Какое-то время я думал даже, что вы поженитесь.
— Я не хочу об этом говорить.
— Вчера на встрече кабинета министров Конч сказала, что у нее хватает проблем с сирийско-иранским альянсом и ракетами дальнего радиуса действия. Так что, какого хрена ты добавляешь к этому списку еще и Францию, ей совершенно не понятно.
— Я добавляю? Черт, Брик, да я же освобождал заложника по твоей просьбе. И кто-то начал по мне палить. Я ответил. Мне дела нет до твоего гребаного списка.
— Полегче, приятель. Это не мой гребаный список, и я не разделяю точку зрения Конч. Именно это я ей и сказал. Что ты выполнял задание для Соединенных Штатов Америки и действовал в порядке самозащиты. То, что случилось в Каннах, всего лишь буря в стакане воды по сравнению со штормом, который вслед за ней последует.
— В смысле?
— Есть две вещи. Сейчас у Конч куча дел — она пытается убедить Францию и Германию не продавать больше оружие и технологии переработки ядерного топлива Ирану и Сирии. Поэтому Франция и так уже стоит в списке Конч чуть ли не на первом месте. Франция ведет себя просто отвратительно, своим молчанием она потакает террористам. И президент Макати, несмотря на все заверения, что наши отношения с французами улучшаются, не будет терпеть их заигрываний с бандитами. Прибавь это к подъему Бонапарта и…
Пелхэм появился в наполненной мерцающими сумерками комнате, как по волшебству, абсолютно бесшумно.
— К ужину все готово, милорд.
16
— Мадам Ли, я полагаю, — произнес майор Тони Танг, поднимаясь со своего места. Высокий, властный, элегантный майор Танг был публичным прикрытием всех грязных маленьких гонконгских секретов генерала Муна.
— Да, я мадам Ли, ты, несносный мальчишка, — сказала мадам Ли и легонько сжала протянутую ей руку. — Но скажите, майор, как вы узнали мое новое имя?
— Мне позвонил By. В эту самую минуту отдел документов этажом выше готовит тебе необходимые документы, билеты и новый паспорт. При этом они используют твою цифровую фотографию, которую By сделал несколько минут назад. И твою подпись из гостевой книги.
— Надеюсь, фотография получилась удачная.
— Сам посмотри, — сказал Танг и развернул свой ноутбук так, чтобы Ху Ксу мог видеть портрет на экране.
— Очаровательная фотография, — сказала мадам Ли, с теплотой глядя на мужчину. Несмотря на свое высокое положение в обществе и заметную склонность к насилию (а может быть, и благодаря всему этому), Тони Танг был очень привлекательным человеком. Когда такой мужчина входил в помещение, температура в нем неизбежно повышалась на несколько градусов. Ух ты! Ху Ксу с трудом сдерживался, чтобы не захихикать — как легко он вошел в свою новую роль!
— Как глупо с моей стороны. Я должен был догадаться. Твои люди так хорошо обучены.
Они оба наслаждались маленькой игрой во флирт. Именно майор чаще всего помогал Ху Ксу обкатывать новые характеры и образы, перед тем как тот отпрявлялся на новое задание.
Сегодня вечером — редкий случай — майор был в штатском: прекрасно скроенный темно-синий костюм, накрахмаленная белая рубашка и темно-синяя шелковая бабочка. Он был выше, чем большинство офицеров АНО, и потрясающе красив. Танг обладал волевым подбородком и высокими скулами почти идеальной формы. «Какая милая пара из нас получилась бы», — подумала мадам Ли. Может, для следующего задания генерала они изобразят мать и сына? Например, в Таиланде или Кауайе.
— Пожалуйста, присаживайтесь, мадам. Здесь вы сможете в полной мере насладиться прекрасным видом, — произнес майор на безупречном английском. У него были отточенные, грациозные манеры. Майор и Ху Ксу любили говорить на английском, всякий раз пытаясь перещеголять друг
