— В общем, изображал приманку, — хмыкнул я, хотя чего тут хмыкать? Целый полк изображал приманку?

— Лавриненко не стал принимать бой, а принялся отступать. Поначалу румыны отправили за полком одну бригаду, потом вторую. А когда наши вышли к лесу, то Лавриненко развернулся и пошел в атаку, а из леса по врагу стала бить наша артиллерия и минометы. Румыны поначалу не поняли, что случилось, выдвинули ещё одну бригаду, чтобы уничтожить артиллерию. Им бы следовало спешиться, но решили взять наши орудия верхами, но не учли, что рядом находились ещё и пулеметные расчёты. А дальше уже началась паника, и вместо того, чтобы наступать, румыны побежали. Основные силы в составе двух полков закрыли ловушку и все три бригады были либо вырублены, либо попали под артиллерийский огонь.

Те из румын, кто остался жив, принялись отступать к Кагулу, а наши казаки, на плечах противника ворвались в город. А дальше Жуков ввел в бой пехотную дивизию, которая атаковала Кагул и начала добивать кавалеристов в самом городе. Жуков докладывал, что по предварительным данным уничтожено около десяти тысяч человек, а в плен взято около трех тысяч вражеских бойцов. Количество трофейных коней, артиллерийских орудий, минометов и всего прочего уточняется.

Ага. Значит речь идет о потерях среди румын поменьше, не в восемнадцать тысяч. Но десять тысяч убитых и три тысячи пленных — это более чем неплохо. Да что там неплохо. Шикарно!

— Леонид Александрович, а Жуков сможет удержать Кагул? — озабоченно поинтересовался я.

— Жуков докладывает, что не просто сможет, а готов пойти дальше.

До меня вдруг дошло, что Кагул — это не просто какой-то город в Бессарабии, а город Воинской славы России! Там же Александр Васильевич Суворов разгромил турок. Надеюсь, когда из Генерального штаба информация придет к газетчикам и прочим акулам СМИ, они не забудут об этом?

Стоп. Они-то и не забудут, а нужно, чтобы пока забыли. С Османской империей мы нынче дружим, а лишний раз напоминать и моему тестю, и остальным туркам о том, как русская армия, имевшая семнадцать тысяч штыков и три тысячи кавалерии, разгромила сто пятьдесят тысяч турок — не стоит.

— Леонид Александрович распорядитесь, чтобы в газеты не прошло название населенных пунктов. Скажете — что это пока военная тайна. Пусть будет город Энск.

— Будет исполнено, — кивнул министр.

— Не сомневаюсь, что генерал-лейтенант Жуков уже направил вам представление о награждении особо отличившихся?

— Никак нет. Представление он только готовит. Интересовался — будут ли какие-то ограничения по количеству награжденных?

— А какие ограничения? — удивился я. — Типа — отдать пять крестов на полк, чтобы сами решали? Нет, пусть генерал-лейтенант Жуков составит представление на всех, кого считает нужным наградить. И вот ещё что. Подготовьте мне приказ — пусть командиры дивизий своей властью награждают солдат медалями «За храбрость», а командующим корпусов и армий предоставим возможность награждать младших офицеров Анной четвертой степени, Владимиром и Станиславом. А командующий фронтом уже сможет вручать ордена третьей степени. Разумеется, кроме ордена святого Георгия. Позже все награды будут заверены в моей канцелярии, кавалеры получат дипломы, но если я стану утверждать все наградные документы — так мне уже на другие дела и времени не останется.

— Слушаюсь, ваше величество. А с Жуковым как? Будете утверждать его в звании генерал-полковника? Или пока рано?

Вроде бы, в генерал-лейтенантах Жуков походил всего ничего, да и наказать я его хотел, но что не сделаешь ради хороших вестей?

— Пишите представление на Жукова, подпишу. Да, что у нас по последовательности орденов у Георгия Константиновича?

— Имеется Владимир третьей степени, Анна второй. Орден святого Георгия четвертой степени у него тоже есть. Можно наградить Владимиром второй степени или святым Георгием третьей. Или хотите сразу второй?

— Пусть будет орден святого Георгия третьей степени, — махнул я рукой. Нет, мне не жаль для Жукова и первой степени, но война ещё вся впереди. Если сейчас наградить второй, так чем же его потом награждать? Нет, пусть человек растет. Вот, Владимира второй степени надо тоже ему за что-нибудь дать, чтобы к концу войны у Георгия Константиновича был «полный бант» орденов. А самыми высшими — Андреем Первозванным и Александром Невским можно и позже, после боевых действий. Или же учредить орден Победы? Впрочем, об этом пока рано.

— Ваше величество, у меня есть ещё один вопрос, — сказал Говоров. — Личный, — подчеркнул он, вытаскивая из папки еще один лист бумаги.

Я взял в руки бумагу и, пропустив «шапку», перешел к сути. А суть была такова — мой военный министр в форме рапорта просил перевести его в действующую армию. Удержав в себе возглас — какого?… но спросил помягче:

— Леонид Александрович, а вы хорошо подумали?

— Хорошо, — кивнул Говоров.

И впрямь, что-то странное. Генерал бы должен сказать — так точно.

— А кто станет военным министром? А на какую должность я вас поставлю?

— Готов принять любую должность. Знаю, что нет вакансий ни заместителя командующего фронтом, даже командующего армией, но я готов взять хоть корпус, а хоть дивизию. Министром сейчас может стать кто угодно. Кадровые вопросы решает генерал Рокоссовский вместе с вами. Министром может быть и сам Рокоссовский, и генерал Шапошников — по совместительству. В компетенции Генерального штаба не только разработка стратегических планов, но и вопросы мобилизации, организации и обучения армии.

— Леонид Александрович, — перебил я генерала, — я помню, чем занимается Генеральный штаб. Но у вас не менее важные вопросы — материально-техническое обеспечение армии, транспорт. Вы контролируете артиллерийское и инженерное ведомство, военную медицину. Да и военное образование никуда не делось, а осталось при вас. Вернее — в вашем ведении. Может есть иные причины, по которым вы хотите оставить должность?

— Ваше величество, я себя чувствую абсолютно ненужным. Я человек военный, а здесь я исполняю функции чиновника, пусть и высокопоставленного.

— Леонид Александрович, — вздохнул я. — Я знаю, что из вас получится превосходный командующий армией или отличный командующий фронтом. Но беда в том, что хорошего военного министра мне не найти. Вы ладите и с Джугашвили, и с Рокоссовским. А променять вас на плохого, когда идет война — это безумие. Ещё ладно, если бы я перевел вас в командующие фронтом на каком-нибудь опасном направлении, чтобы спасать ситуацию. Но ставить полного генерала на корпус, или на дивизию… Это даже не глупость. Это, говоря языком науки — нерационально. Давайте договоримся так. Как только на фронтах появится надобность в таком опытном человеке, как вы, я тотчас же вас назначу на должность командующего фронтом.

— Тогда — заместителем командующего, — предложил Говоров. — Я сам уже давно не участвовал в военных действиях, нужно накопить опыта. Разрешите идти?

Отпустив военного министра,