class="p1">В четверг я полдня провела у учителя Ананды, мне очень откликались его уроки. Думала остаток вечера провести в созерцании города с высоты птичьего полета, куда выходит окно моей комнаты. Но когда мы с Ясенем и Дубравой выходили из зала учителя Ананды, увидела, как Миха оперся плечем на стену коридора и в ожидании рассматривает когти. Видимо, созерцания не получится.

– Это опять за тобой? – спросил Ясень. Они с Дубравой в эти дни стали моими постоянными спутниками.

Я вздохнула.

– Хотела бы я сказать «нет». Но что-то подсказывает…

– Ярослава Воронцова! – расплывшись в оскаленной улыбке, окликнул Миха, заметив меня. – Тебя-то я и жду.

– И почему я не удивлена? – пробормотала я, подходя к нему.

Ясень и Дубрава стояли позади меня, но я даже не оглядываясь, ощутила, как они заворожено смотрят на медведя. Еще бы, агент АКОПОС, оборотень, да еще и так близко.

Миха хлопнул меня по плечу. От веса могучей лапы я качнулась, а он сказал:

– Ну, коль не удивлена, тогда пойдем.

– Опять втягиваешь меня во что-то? – осторожно поинтересовалась я.

Мохнатые брови медведя поднялись, он проговорил удивленно:

– А когда это я тебя во что-то втягивал?

Хотела сказать, что это с его слов я узнала про слияние сознания, когда тот вбежал в столовую. Но вообще-то говорил он об этом не со мной, а я очень даже беспардонно подслушала. Так что по правде, это моя ответственность. Поэтому дипломатично произнесла:

– Это я на будущее.

– А… – протянул медведь. – Ты аккуратней с претензиями, а то я доверчивый. Поверю и начну заглаживать вину.

– Это как?

– Ну а как перед девками вину заглаживают? – гыгыкнул медведь.

Щеки мои потеплели, я густо покраснела, а когда вспомнила эльфийку Свирэль, которая готова была мне в глотку вцепиться, едва увидела, что разговариваю с оборотнем, еще и спина похолодела. Таких извинений мне точно не надо, иначе не ровен час, эта остроухая фурия подкараулит меня где-нибудь и столкнет в какую-нибудь кроличью нору.

Я сглотнула, а позади справа раздался тоненький голосок Дубравы:

– Извините… – мы все обернулись, Дубрава стояла со смиренно сложенными ладошками и очарованно смотрела на медведя. – А правда, что вы дрались с пещерным медведем?

Оскал Михи стал, если так можно сказать об оскале, ласковым.

– Чего ж с ним драться, зелененькая? Он свой. С ним договариваться надо.

– И даже не чуточки не страшно? – восхитилась Дубрава.

Ясень ее толкнул в бок и прошептал напористо:

– Да с каких пор лешие пещерных медведей боятся?

– Так я не про леших, – прошептала в ответ Дубрава, – я про агента.

Шепот Ясеня стал совсем раздраженным.

– Совсем того? Он же сам медведь. Ему-то чего их бояться.

– Но то ведь пещерный.

– Да какая разница?

Миха гоготнул и сказал зычным звериным голосом, выпрямляясь, от чего стал казаться еще больше:

– Не бывает плохих или хороших созданий. Как и опасных и совсем не опасных. Среди всех существ встречаются разные. Тут ведь как?

– Как? – хором переспросили Ясень и Дубрава.

– Главное, какая суть внутри существа, – пояснил Миха. – Можно встретить и благопристойного тролля, и разнузданного воина. От человека зависит. Ну или не человека. Ясно вам?

Оба закивали, а Миха сказал уже мне:

– Пойдем. Спрутовская зовет.

Когда лешаки услышали о Спрутовской, оба в один голос вздохнули. Еще бы. Их командир АКОПОС к себе не вызывает. Я извиняюще улыбнулась, это ведь не я контролирую ее приказы, быстро попрощалась и под восхищенные взгляды зеленоволосых пошла с Михой.

– А что ей надо? – спросила я, когда корпус академии Парамагии остался позади.

– Не знаю, – сообщил медведь. – Но мое нутро подсказывает, дело в проклятой душе.

Я вздохнула.

– Значит, будет ругать.

Миха неуверенно цокнул.

– Не берусь утверждать.

Кабинете Спрутовской в этот раз блестел от солнечного света, из распахнутых окон слышны птичьи трели, а по комнате бегают упитанные гномихи в фартуках и чем-то брызгают пол. Сама Виолетта Спрутовская восседает в углу на какой-то мраморной колонне и шевелит щупальцами.

– Не обращайте внимания, – сказала она нам, кивая на гномих. – Ловят мелкую заразу. После твоей выходки кстати, Воронцова. Волшебная тля сбежала из оранжереи и разбежалась по моему кабинету.

Мне только и оставалось сказать «извините».

– Но я не за этим тебя вызвала, – сухо отозвалась осьминожиха. – Думаю, сама догадываешься, для чего.

Я покосилась на Миху, тот бессильно сдвинул плечами, а я опустила голову и ответила:

– Предполагаю.

Спрутовская кивнула, ее высокая фиолетовая прическа слегка колыхнулась.

– Прекрасно. В таком случае надевай легерскрибер. Посмотрим, что, ты видела, – приказала она. – Имей в виду, важной может оказаться любая деталь, любая мелочь. Это понятно?

Она так строго на меня посмотрела, что у меня сжалось нутро, я кивнула.

– Кристально.

И когда дорожная гномиха надела мне на голову новую и блестящую лерку Спрутовской, я постаралась детально вспомнить все, что могла из своего путешествия по сознанию темной твари. Параллельно думала, почему здесь не присутствуют Алекс Хром и Соловей? Ведь они тоже часть команды, точнее, основная ее часть, не считая медведя. А я как раз так, пробегала мимо.

Спрутовская внимательно смотрела в экран ноута, где отобразились мои воспоминания, делиатно промолчав о моих мыслях про Алекса. Потом повисла пауза, такая тихая и напряженная, что я услышала, как бьётся мое сердце, а в голове шумит кровь. Спустя пару минут Виолетта проговорила:

– Соловей оказался прав. Что-то странное творится в мире два-пять. Судя по тому, что ты рассказала, у них неспокойно. Пока не понятно, с чем связано это неспокойствие. Но было бы хорошо выяснить. Потому что наша работа не только устранять, но и предвосхищать опасные ситуации.

Половину смысла я пропустила, поскольку при упоминании Соловья мои мысли пошли не в ту сторону. Значит, он говорил обо мне и моем поступке с самой Спрутовской? Надо же. От этого почему-то на душе стало немного теплее. Хоть кто-то в АКОПОС, кроме Михи настроен ко мне чуть менее враждебно, чем остальные.

– Поэтому, – продолжила Спрутовская, – ваша группа будет отправлена на разведывательную операцию в мир Небулан для выяснения обстоятельств.

Новость ударила меня, как обухом по голове, язык пересох. В первые секунды я не нашлась, что ответить, и только спустя несколько мгновений смогла проговорить:

– Так как же я поеду или… полечу? Или как это у вас? Я же ничего не знаю. Я только учусь в академии…

Спрутовская снова кивнула.

– Учись старательнее, – сказала она. – То, что ты сделала, конечно, вопиюще. Но в этом есть часть и моей вины, как руководителя. Поэтому, как видишь, я не наказываю тебя. Иначе в первую очередь