Шрифт:
Закладка:
— Ясно.
— Сейчас мы сможем увидеть, как развлекается наш туманный друг.
Экран принялся светлеть, разбиваясь на фрагменты.
— Многовато камер, — проворчала ведьмачка и отодвинула кресло чуть дальше, чтобы расположиться поудобнее. — Я давно не ходила в кино. Если бы знала, что у нас места в заднем ряду, то захватила с собой попкорн.
— Тут любят кукурузу, верно? — зачем-то ляпнул я.
Девушка не ответила, жадно уставившись на проявляющееся изображение. И я не смог не заразиться ее азартом.
Экран расчертился на кубики, в каждом из которых двигались люди.
— Многовато камер, — повторил я за землячкой. — Смотри, это один и тот же мужик с разных ракурсов.
— Верно, — согласилась Вагош и по-лисьи сощурилась. — И на этих камерах он же…
Она ткнула пальцем в крохотное окошко, которое под ее ноготком тут же стало больше. Съемка велась со статичного устройства и качество было не особо хорошим.
— Скорее всего это автомат для выдачи фишек, — предположила девушка. — Вот тут видишь?
Я присмотрелся, но не смог понять, права ли она.
— Обычно такие размещают у входов, — с готовностью пояснила помощница. — Они заточены на распознавание лиц. Но при этом кадров в секунду значительно меньше. Потому и дергается все.
— А пылесосы тоже камеры имеют? — с любопытством утончил я.
— У них датчики, — терпеливо пояснила мне девушка. — А вот у бармена…
Она нашла нужный квадратик с изображением и увеличила его.
— Бармен должен быть живым, — возмутился я. — Он ведь для посетителей как психолог.
— Да тут вряд ли нужен специалист такого толка, — каким-то странным тоном произнесла девушка.
Я присмотрелся к двигающимся фигуркам перед барной стойкой и волосы на затылке слегка зашевелились.
— Это то, что мне кажется? — треснутым голосом спросил я.
— Кажется, — выдавила Вагош и с ее губ сорвалось витиеватое ругательство, состоящее из смеси русского мата и каких-то незнакомых слов.
— Что это за место?
Мой вопрос повис в воздухе. Вагош мне не ответила. Она увеличила изображение, чтобы мы смогли рассмотреть тело девушки, лежащее на барной стойке. Поначалу я подумал, что девица одета в красное платье и развалилась на столешнице, совращая кого-то из посетителей.
Но при ближайшем рассмотрении стало ясно, что перед барменом лежит мертвячка. Девушка была обнажена и испачкана кровью. Ее голова была повернута в сторону зала, по которому прогуливались гости. Они с любопытством посматривали на несчастную. Пока кто-то не приблизился.
— Это он, — словно сквозь вату до меня донесся голос Вагош.
— Эрон, — сухо подтвердил я.
Британец подошел к стойке и забрался на высокий стул. Бармен положил на живот девушки круглую подставку, на которую поместил запотевший стакан. Мертвячка заменила ему стол. Эрон с усмешкой осмотрел этот жуткий «предмет мебели» и щелкнул пальцами, привлекая внимание робота.
— Звук есть? — резко уточнил я.
— Сейчас выделю эту камеру, — быстро среагировала Вагош.
Через пару секунд послышался голос британца, который зачем-то говорил на русском.
— Подай-ка мне, любезный, ржаные сухарики с хреном.
Я подумал, что бармен сейчас заявит, что подобного в меню нет, но тот сказал женским голосом:
— Также есть с горчицей и тмином.
— Хрен мне дай, — ощерился мужик и загоготал собственной кривой шутке.
— Хрен вам с сухариками, — бармен протянул клиенту тарелочку с закуской.
— А ты хороша.
Было непонятно, к кому обратился мужчина. Я надеялся, что он говорит с обслуживающим аппаратом. Но тут Эрон почти ласково погладил труп, отбросив волосы от ее лица и поворачивая безвольную голову к себе.
К Эрону подошла невысокая женщина в платье из золотых цепочек. Бармен сфокусировал камеру на втором клиенте, и я сумел рассмотреть ее кожу сквозь украшения. Дама была облачена только в полоски из металлических звеньев, что не делало ее красивой. Скорее пошлой и мерзкой.
— Она из тех, кто продает себя, — подтвердила мои подозрения Вагош.
— Миры разные, а нравы… — тут я сглотнул горькую слюну и поправил сам себя, — но на трупах у нас не пируют.
— Как знать, — философски заметила моя подруга.
Меж тем на экране текла обычная беседа между клиентом и жрицей любви. Эрон окинул девицу цепким взглядом и вернул свое внимание мертвячке. На нее он смотрел иначе. Кажется, что холодное бледное тело его привлекало куда больше.
— Мы можем взять ее с собой, — неожиданно заявила проститутка. — Я смогу вернуть ей возможность двигаться, а ты вновь ее убьешь.
— Ты некромантка? — Эрон оживился и облизнулся. — Эта твоя кукла?
— Может быть твоей на пару часов.
— Насколько она свежая?
— С утра еще умоляла не бить ее, — хохотнула девка в золотом и хлопнула себя по крутому бедру. — А потом хрипела и сипела…
Британец наклонился, чтобы принюхаться к телу и затем хищно уточнил:
— Кто ее уже успел попользовать?
— У нее взяли кое-что из органов. Но пока еще не брали в красные комнаты. Ты будешь первым, господин.
— Беру, — сипло выпалил Эрон.
— Гребанный ублюдок, — с ненавистью прошипела Вагош, сузив глаза.
Смотреть, что делает британец в красной комнате, мне не хотелось. Но Вагош нашла изображение нужного помещения, где клиент уже развлекался вовсю. Тут нам не понадобился робот. Несколько камер с хорошим разрешением во всей красе показывали происходящее.
Девка в золотом стояла у окна, смоля длинную трубку. Свободной рукой она делала странные пасы, словно разгребала что-то в воздухе растопыренными пальцами. Баба показалась довольно уродливой, когда с ленивым безразличием посматривала на клиента и его забаву. На ее запястьях сияли странные браслеты, от который по комнате носились пурпурные искры. Эрон развлекался с ожившей девицей, которая судорожно вздрагивала от каждого его движения. Она взмахивала руками и низко выла. Но на бледном обескровленном лице не было никаких эмоций, кроме намека на удивление. Некромантка была ненастоящей. Бедная девушка была мертва и души в ней не было. Но тело двигалось, словно марионетка, подчиняясь движению ладони путаны.
Но даже если Эрон и понимал это, то не возмущался. Урода все устривало. К горлу подкатил спазм, и я с трудом удержал рвотный позыв:
— Зачем тебе это? Видно же, что этот британец больной ублюдок.
— Потому что сейчас выродок сам идёт
