озирался на тёмные силуэты руин, что вырисовывались на фоне сплошных серых облаков, пока взор не приковала к себе одинокая фигура. Она замерла в разрушенном дверном проёме — женщина, одетая в зелёное платье с узорчатой вышивкой. Незнакомка молчаливо смотрела прямо в глаза Сотэру.

Через несколько мгновений женщина бросилась к юноше. Испугавшись, он вытащил меч из ножен.

Глава 13

— Бесплодная земля

Клинок прошёл сквозь призрака женщины, не причинив вреда. Как и призрак сквозь Сотэра. Юноша на миг ощутил холод, что просочился сквозь кожу, липким касанием обжог нутро и уколол в сердце. Сотэр развернулся, собираясь освятить меч.

Однако призрак не обращала внимание на Сотэра. Она бежала дальше, но не как человек, который скрывается от преследователей и куда-то суетливо мчится. Женщина придерживала подол платья, и ступала так, словно старалась не растерять изящества и достоинства. Перед ней появился призрак мужчины — статного, одетого в богатый кафтан и со шпагой на поясе. Женщина бросилась прямо в объятия мужчины. Он прижал её к груди, а под пышными, но аккуратными усами различалась улыбка.

— Никак решил размять ножки.

Сотэр подпрыгнул от неожиданности. Оказывается, Уна парила за спиной в шаге от него.

— Кто они? — спросил юноша, кивнув на призрачную пару.

— Бесхозная нежить, — Уна подлетела к паре. — Самая ничтожная из этого убогого рода. Настолько бесполезная, что её никто даже не пытается подчинить. Просто тени прошлого, обречённые вечно разыгрывать одни и те же сцены ушедшей жизни. Как самые приятные сцены, так и самые болезненные.

Уна отклонилась назад и мечтательно закатила глаза.

— Ах, быть может, госпожа проведёт нас через мой родной дом времён Эпохи света. Тогда я разыграю перед вами самые дорогие моему сердцу события, что связаны с большой дружной семьей…

Рядом с парой возник призрак ребёнка. Но не такой, каких видел Сотэр у скота, и каким сам был до начала тренировок. Волосы призрачного ребёнка выглядели чистыми и приглаженными. А вместо рванья, которое носили выводки в загонах скота, — а чаще они бегали голышом — мальчишка был одет в красивую рубаху. Не переставая улыбаться, мужчина погладил ребёнка по голове.

Сотэр не знал семьи в том значении, какое ей придавали в Эпоху света. Редко в каких деревнях-загонах скоту позволялось держать рядом своих отпрысков вплоть до их совершеннолетия. Исключительно редко кому-то из детёнышей удавалось узнать, кто именно его отец. Для размножения скота нежить использовала здоровых самцов-осеменителей. Когда детёныш достигал двух лет, его отнимали от матери, и переселяли в другой загон, чтобы растить дальше под присмотром часто меняющихся нянек из живых и Низшей нежити. Именно так прошло детство Сотэра, который не помнил ни матери, ни горечи расставания. Потому он с настороженным любопытством смотрел за призрачной троицей, не понимая, что за диковинные отношения связывают её.

— Так это призраки живых людей, — поразился Сотэр. — Но одеты они как Высшая нежить. Что же это была за катастрофа, которая всё так разрушила?

— Страшная катастрофа. Но достаточно дурью маяться, дитя, — Уна встала между юношей и троицей. — Завтра ждёт ещё более долгий и сложный путь. Ступай обратно, отдыхай, восстанавливай силы, пока я вместе с мамочкой буду искать завтрак.

Призраки испарились. Бросив последний взгляд на пустующее место, где секунду назад разыгрывалась семейная идиллия, Сотэр пошёл обратно.

— И смотри под ноги! — прикрикнула Уна тоном строгой матушки. — А то темно, можно и споткнуться!

Когда юноша удалился, призраки появились вновь, но разыгрывали уже совершенно иную сцену. Тот же самый мужчина, однако теперь в доспехах, дёрнулся, будучи пронзён невидимым клинком. Шпага выпала из ослабевшей прозрачной руки, а затем рухнул и её хозяин. Больше никто не защищал женщину. Она закрыла собой мальчишку в тщетной попытке сберечь его от опасности. Но неумолимая смерть нанесла рассекающий удар по матери, и не пожалела ребёнка.

— Славное было времечко, — прошептала умиляющаяся Уна.

Сон выдался тревожным и прерывистым. Взломщики впервые проводили ночь вне замка, на свежем воздухе. Вернее, на затхлом тяжёлом воздухе. Со вздохами мечтая о привычных мягких кроватях в тёплых комнатах, живые постелили на камни тряпки, и укутались в плащи. Однако это плохо помогло справиться с ночным холодом. Не сговариваясь, взломщики пододвинулись поближе друг к другу, а чуть позже без тени смущения прижались один к другому.

Пальцы Вистры касались ладоней Сотэра, а её волосы так приятно пахли. Очарованный этой близостью, юноша прислушивался к размеренному дыханию эльфийки — тёплому и ласкающему лицо. Иногда Вистра вздрагивала то ли от холода, то ли от страха. В такие моменты Сотэру хотелось сгрести худенькую Вистру в охапку и крепко прижать к себе, чтобы спрятать от всех ужасов ночи.

Наконец усталость взяла своё и паладин провалился в беспокойную дрёму. Когда Сотэр пробуждался от свиста ветра или случайного тычка со стороны, ему в первое мгновение казалось, что он лежит на пуховой перине у себя в комнате. Иногда из забытья вырывал отдалённый вой. Проснувшись в очередной раз, Сотэр увидел во мраке рядом мерцание пары глаз. Сердце сковал ужас, дыхание перехватило. Юноша суетливо зашарил вокруг, ища меч, но находил только тряпки или каменную крошку. Сотэр ещё раз затравленно посмотрел на притаившееся в темноте чудовище. И узнал его взор. Вампирские глаза госпожи. В другое время такой испытывающий и суровый взгляд, сейчас он, напротив, внушал спокойствие и защищённость.

«Госпожа здесь, — Сотэр облегчённо откинулся на бок, и схватился за плечи Вистры, в полудрёме приняв их за привычные подушки, в которые любил зарыться лицом. — Госпожа рядом, охраняет сон. Никакая тварь не подкрадётся…»

Они проснулись, когда около ног шлёпнулось нечто увесистое. Приподнявшись первой, Вистра крикнула и заёрзала ногами, отползая. Рядом лежал труп волка.

— Поднимайтесь, пора жрать, — сухо сказала Киния.

Взломщики уселись, и тупо глядели на мёртвое тело, едва соображая спросонья.

— Что такое, пропал аппетит? — с издевкой спросила Киния. — Вчера вы вроде изнывали от голода.

— К-как это есть, госпожа? — недоумевал Атти.

Киния аккуратно бросила Сотэру кинжал. Взяв его, юноша озадаченно рассматривал волчий труп.

— Я… я не знаю, что надо делать, — выдавил Сотэр.

— И я не знаю, — легко призналась Киния. — Но, на ваше счастье, Уна что-то понимает в этом… наверное.

— В пору, когда ещё могла дышать, я была любящей матерью, — с гордостью начала Уна. — Да что повторяться, вы это знаете. В общем, ежедневно готовила снедь для прорвы детишек. Правда, разделкой крупной дичи никогда не занималась. Но зато немного видела со стороны, как это делают охотники!

— Давай к делу, Уна, — Киния притащила вязанку хвороста. —