Шрифт:
Закладка:
Моррисовский интерьер
Уильям Моррис. Скамья с росписью и двери с витражами. 1860-е
Красный дом и работы по его оформлению были первым проявлением «медиевизма» Морриса – ученическим, ярким и очень романтичным. Свое удивительное «семейное гнездо» Уильяму Моррису вскоре пришлось продать, в 1865 году он был вынужден снова переехать – на сей раз в Блумсберри, поближе к своей фирме. Фирма «Моррис, Маршалл, Фолкнер и K°», зарегистрированная в апреле 1861 года, в некотором роде была обязана своим существованием Красному дому – он был для начинающих бизнесменов чем-то вроде испытательного полигона и демонстрационной площадки. Дизайнерские работы, как выяснилось в ходе декорирования дома Моррисов, можно вести и вместе. Бёрн-Джонс писал: «…и так выросла идея вложить наш совместный опыт в обслуживание покупателей». К тому же уменьшение стоимости акций и уменьшение доходов Морриса от медных копей в Корнуэлле оказалось наилучшим стимулом для создания собственного дела.
«Фирма», как ее называли неофициально, состояла первоначально из семи партнеров, но самым творчески импульсивным был Моррис. Данте Габриэль Россетти и Форд Мэдокс Браун были уже известными художниками; Филипп Уэбб был архитектором; Эдвард Бёрн-Джонс как раз начинал карьеру в живописи; Чарльз Фолкнер был преподавателем математики; Питер Пауль Маршал – он был принят в группу по рекомендации Брауна – инженером и художником-любителем. С присущим молодости самомнением семеро молодых людей начали коммерческую авантюру, окончательной целью которой было ни много ни мало – изменить общественное восприятия декоративного искусства в Великобритании. Задача оказалась труднее, чем они ожидали. С самого начала они столкнулись с сильной конкуренцией упрочившихся на рынке фирм, таких, как «Лейверс и Беррауд», «Клейтон и Белл» и «Хитон, Батлер и Бейн» – в витражном стекле; «Скидмос и Хардменс» – в церковном инвентаре.
Впоследствии Россетти говорил, что «Моррис, Маршалл, Фолкнер и K°» была «сплошной игрой в бизнес». Питер Пол Маршалл был алкоголиком, и, вероятно, не имел большого состояния, как не был и надежным сотрудником. Эдвард Бёрн-Джонс всю жизнь страдал от безденежья, и его расстраивал тот факт, что каждая фирма должна платить работникам-исполнителям и техническому персоналу. Бёрн-Джонс нуждался в хорошей работе и стабильном доходе, ему не подходило членство в прогрессивном клубе на общественных началах. Непохоже, что и практичный Мэдокс Браун отдавал много времени случайному деловому концерну, так иронично описанному Россетти.
Но вскоре у фирмы появилась возможность показать себя. В 1862 году, когда открылась Международная выставка в Саут-Кенсингтоне, часть выставки, посвященная дизайнерской продукции в стиле средневекового возрождения, получила название «Medieval Court» – «Средневековый двор». На выставке экспонировались в основном предметы, созданные известными художниками, работающими в духе средневекового возрождения. «Бесспорные мастера отдали свою энергию на развитие нового в искусстве», – писал The Civil Engineer and Architect’s Journal, – «нельзя найти ни единого недостатка у таких художников, как Россетти и прочих применивших свои таланты к дизайну предметов быта. Поэтому сразу после входа в Средневековый двор глаз оказывается в плену у этих вещей – алтарных композиций, драпировок, сервантов, комодов, диванов, стульев, столов, книжных шкафов».
Когда стали появляться положительные отзывы, совладельцы «Моррис, Маршалл, Фолкнер и K°», собравшись на совещание 14 января 1863 года, решили извлечь максимальную пользу из симпатий публики и критики. В результате был выпущен каталог предлагаемых товаров для потенциальных покупателей: «Фирма “Маршалл, Моррис и K°” – ассоциация художников и архитекторов – открыла свой магазин на Ред Лайон-сквер. Изделия в духе итальянских художников, таких как Джотто, в средневековой манере». Ассортимент в это время концентрировался на типах оформительской продукции, опробованных для Красного Дома – стенные росписи и шитье, а также столовая посуда и фурнитура.
Cassell’s Illustrated Exhibitor неодобрительно заметил: «Прерафаэлитизм скатился от искусства к мануфактуре». Но этот шаг позволил Моррису и его партнерам оказать влияние на широкую публику, а также на многие профессиональные издания, в частности на The Ecclesiologist: этот журнал восхищался прерафаэлитами и отмечал, что «Оксфордские фрески были важным шагом в нужном направлении… ни один обозреватель не станет противоречить утверждению, что эта часть Средневекового двора [оформленная фирмой Морриса] указывает верный путь и обещает последующий рост прикладного искусства».
Элитарное искусство для коммерческого дизайна
Третий этап развития прерафаэлитизма определялся деятельностью Уильяма Морриса. Линда Парри, исследователь творчества Морриса, пишет: «Уильям Моррис был рожден реалистом и мечтателем – эта двойственность сформировала его характер и контролировала его жизнь. Он надеялся, что его литературные произведения и его искусство, плоды его воображения помогут ему скрыться от посредственности и несправедливости современной цивилизации, заявляя, что ненавидит ее, хотя только эклектическая и беспокойная атмосфера Англии XIX века могла обеспечить и интеллектуальный призыв, и практический способ осуществления».
В 1877 году Уильям Моррис вместе с архитектором Филиппом Уэббом и их единомышленниками создал общественную организацию по защите достопримечательностей – Общество защиты древних зданий (англ. Society for the Protection of Ancient Buildings – SPAB), также известное как «Против слома» (англ. Anti-Scrape). Это было сделано в целях противодействия «викторианским реставрациям», которые прерафаэлиты считали разрушительными. Под реставрациями тогда понималось в прямом смысле слова восстановление первоначального облика здания. Моррис выступал против практики, как он ее называл, фальсификации старинных зданий: при таком воссоздании готического облика часто уничтожались более поздние дополнения. Моррис полагал, что старинные здания следует реставрировать в более современном смысле этого слова – бережно сохраняя все архитектурное наследие.
Прерафаэлиты во второй половине XIX столетия не были одинокими представителями исторического стиля неоготики, конкурирующими с безликим конвейерным производством. На Международной выставке были представлены тысячи проектов, оформленных как молодыми авторами, например, Джоном Поллардом Седдоном и Джоном Фрэнсисом Бентли, так и более известными – архитекторами Джорджем Гилбертом Скоттом и Джорджем Эдмундом Стритом.
Морриса серьезно беспокоила активная перестройка выдающихся архитектурных памятников, охватившая страну в последние десятилетия. Моррис был встревожен, увидев летом 1876 года, каким образом ведутся реставрационные работы под руководством Эдмунда Стрита в приходской церкви Барфорд, недалеко от Келмскотта. Небывалую активность в области перестройки старинных зданий проявлял и посредственный архитектор Гилберт Скотт: он просто-напросто разбирал постройки и возводил на их месте так называемый «новодел», с изменениями по собственному усмотрению. За период с 1847 по 1878 год он таким образом «улучшил» свыше 730 зданий: 39 соборов, 476 церквей, 25 школ, 26 публичных строений, 25 колледжей, 43 замка – и в этом списке обозначена лишь небольшая часть грандиозной деятельности Скотта.
Подобного рода «реставрация» была ничем иным, как сведением всего разнообразия
