которые печатает Новиков в это время в своей типографии, мы находим среди них ряд букварей русских и латинских, «Общий способ учения для каждого состояния людей нужный», «Диоптра, или Зерцало миросозерцательное», «Дух, или Мысли Иоанна Златоуста», «Дневные записки Дмитрия Ростовского», «Послание к коринфянам Св. Климента папы римского», «Священные размышления, ведущие к настоящему исправлению христианской жизни», «Рассуждение против атеистов и неутралистов Гуго Гроция», «Чувствование христианина», «Христианин в уединении» и прочее. Как видим, почти все книги носят не только религиозно-нравственный характер, но и выбраны с известным направлением. Новиков выпускал в свет такие книги, которые соответствовали новому пониманию им христианства, в духе Иоанна Арндта. Эти издания касаются не столько обрядной стороны православной религии, сколько нравственного совершенствования и самопознания. Многие из этих книг переведены с латинского и немецкого языков, причем переводчики были питомцами Московского университета. К этому же времени относится и открытое по инициативе Шварца 13 марта 1781 года Собрание университетских питомцев. Шварц, как мы уже указывали, направил свое влияние на ту молодежь, которая могла составить ядро будущего русского интеллигентного общества. Шварц хотел также, по-видимому, удовлетворить умственные запросы университетской молодежи, которая неизбежно должна была примкнуть к той или другой группе.

Целью вновь образованного общества было: «образование ума и вкуса членов, собиравшихся для чтения и обсуждения своих литературных опытов, нравственное их усовершенствование, упражнение в человеколюбивых подвигах, в пользу которых предположено было составлять периодические издания из трудов членов».

Сам Шварц принимал деятельное участие в созданной им организации. Можно было бы привести целый список лиц членов Собрания питомцев, принимавших впоследствии деятельное участие не только в переводной работе, но и в масонской организации. Тут были и А. А. Петров, и М. И. Багрянский, и Ф. П. Ключарев и другие. Шварц не только отдавал свое свободное время новой организации, но предоставил им свою библиотеку, давал и деньги. Конечно, важнее всего была та атмосфера, которую создал Шварц для своей молодежи.

Обращаясь к этому времени, к жизни русского общества второй половины XVIII века, мы видим две удивительно яркие фигуры – это были Новиков и Шварц.

Новиков предоставлял пищу для души и для ума русского общества, издавал книги, журналы «Московское издание» и «Экономический магазин» под редакцией известного Болотова, организовывал книжные лавки не только в Москве, но и в провинции и всюду рассылал напечатанные им издания.

Шварц все силы свои положил на просвещение молодежи и в чем мог помогал Новикову. В том же 1781 году Шварц издавал «Московскую немецкую газету», в которой излагал свои мысли на просвещение и образование молодежи, слушавшей его лекции в университете.

Важно отметить, что вся эта деятельность двух великих людей XVIII века шла под эгидой нравственного совершенствования в духе истинного христианства и любви к ближнему. Это лучшие страницы в истории русского общества XVIII века.

Шварц и Новиков были масонами. И, говоря об их деятельности, нельзя не подчеркнуть, что та нередко встречающаяся точка зрения на масонство как на увлечение обрядностью и бутафорией по отношению к Шварцу и Новикову должна приниматься с большой оговоркой.

Но что же делали в это время рядовые члены масонских лож?

В Москве происходили собрания отдельных лож, рейхелевских и елагинских; принимались новые члены, разгадывались ковры, давались новые степени; апрантивы и мастера стульев исполняли свои обязанности.

Новиков, Шварц и друзья их посещали ложу Гармонии, где толковали об истинном масонстве, уделяя этим собраниям немного времени, ибо все их дни и ночи были заняты и поглощены просветительской работой.

Что же касается Петербурга, то там происходили знаменательные события. Не для исторической полноты и не для справки, но исключительно для контраста между деятельностью масонов, Новикова и Шварца, мы хотим привести несколько замечаний о петербургских масонах. Там в это время в доме И. П. Елагина, главного мастера и законодателя лож его имени, жил знаменитый граф Калиостро[168] – маг и волшебник; в одно и то же время и иллюминат, и розенкрейцер. Он вызывал духов, тени умерших, обучал любителей алхимии и златоделанию. Вскоре, однако, шарлатанство «полковника испанской службы» было разоблачено публичным заявлением в газетах испанского посла в Петербурге о том, что никакого такого «полковника» в службе его государя не значится. Разоблачены были и некоторые из фокусов сего волшебника. Обманы и заблуждения, которыми вводили в сомнение петербургских масонов, обратили внимание не только всего общества, но даже императрицы, написавшей известную «Тайну противонелепого общества». Это было первое напоминание правительства, правда в сатирической форме, о том, что масонами недовольны… Тем не менее петербургские масоны, увлеченные удачными фокусами Калиостро, убежавшим из Петербурга от своих кредиторов, продолжали заниматься «черной магией и алхимией».

Приведенная нами справка показывает, как надо осторожно относиться к тому просветительскому движению, которое созидалось в Москве и находилось в связи с масонством.

Все же Новиков и Шварц, хотя и не принимали ближайшего участия в масонском «действе», сыграли важную роль в русском масонстве. Они сами признавали важное значение масонства, хотя и отрицательно относились к его бутафорской и «забавной» стороне. Они искали истинного масонства. Вот почему необходимо выделять из общей истории русского масонства хотя бы два главных пути его. По одному шло вышеописанное петербургское масонство, а по другому – намечались те религиозно-философские искания, к которым обратили часть русских масонов Новиков и Шварц.

Граф Калиостро в масонской ложе. 1786 г.

Правда, они следовали тем теоретическим положениям, которые высказывались в главном масонском сочинении того времени – книге «неизвестного философа». Может быть, указание Сен-Мартена на то, что истина доступна лишь «избранным», и послужило основанием при организации «обособленной, сиентифической ложи Гармонии». Стремление к познанию и просвещению разума, несомненно, заставляло их разбираться в тех вопросах, которые выдвигал Сен-Мартен. И мы знаем, что на страницах того же «Московского издания» в противоположность «Утреннему свету» мы найдем статьи, которые можно было бы назвать масонскими[169]. Здесь уже говорится – наряду с нравоучениями – о науках эдемских, о грехопадении Адама, о затемнении его ума с изгнанием из рая, о передаче таинственных знаний и так далее. Во всех этих вопросах нетрудно угадать те мотивы, которые с такой тщательностью разрабатывались и Сен-Мартеном. Но в этих неясных и туманных вопросах уже начало сказываться и то новое течение мысли, в сферу идей которого посвящались московские масоны, руководимые Шварцем.

Влияние Шварца на судьбу русского масонства

Конец 1781 года и 1782 год были весьма знаменательными для русского масонства. Это была пора сношений московских масонов с герцогом Брауншвейгским и время приближавшегося Вильгельмсбадского конгресса.

В поисках истины московские масоны все же не могли быть совершенно свободными от тех систем, которыми они были связаны в своих ложах. Та