описывать, что бы она вытворяла с отцом и как бы изголялась на все лады, а если ее расчудесная мамуля и Чак — лакомый кусочек— захотели бы присоединиться к ним, то… что ж, чем больше народу, тем веселее. При этом Вэл не скупилась на самые похабные словечки. Все это звучало омерзительно.

Том и Лиза застыли от изумления. Они побледнели, руки у них тряслись. Чак, однако, и глазом не моргнул. Он встал, прошел назад к комнате Вэл и принялся тщательно изучать росписи на стенах. На большинство символов Чак не обратил особого внимания, но некоторые из них вызвали его живой интерес. Не все они были ему ясны, но зато стало понятно, что же происходит в этом доме.

Особенно удивили Чака знаки, напоминающие странную смесь эфиопских, ассирийских и египетских иероглифов. Впрочем, это можно было объяснить: ведь вудуизм[4] существовал многие тысячелетия, еще до того, как Христос появился на земле. Корни вудуизма обнаружены по всей Африке.

И тут неожиданно раздался яростный голос Тома:

— А ну, вернись, проклятая!

Чак поспешил в кабинет. Вэл и след простыл. Тем стоял у входной двери, лицо его побагровело, а руки сжались в кулаки.

— Пусть идет, — тихо произнес священник. — Ни я, ни вы, ни кто другой не сможет заставить ее изменить свои взгляды на жизнь. Она сделала свой выбор.

Том медленно повернулся к нему.

— Вы хотите сказать, что это необратимый процесс?

— Пока да. А, может быть, и в дальнейшем.

Том беспомощно закрыл руками лицо.

— Ну… что… что же нам теперь делать? — в отчаянье воскликнул он.

— Я полагаю, нам всем стоит сегодня пойти на вечеринку.

Глава тринадцатая

— На вечеринку? — не своим голосом повторил Том и злобно уставился на священника. — Моя собственная дочь переспала чуть ли не со всем городом, она напичкана наркотиками и еще Бог знает чем, а в довершение всего выясняется, что Вэл еще и дьяволу поклоняется… а вы приглашаете нас всех на какую-то растреклятую вечеринку!

Чак терпеливо выждал, пока Том спустит пары, и постепенно весь его гнев сойдет на нет.

— Успокойтесь, Том. Я же говорил вам, что у Ди Коннерс будет сегодня небольшая вечеринка. И как раз у нее остановился нужный нам специалист по сатанизму. Мне бы хотелось кое о чем перемолвиться с ним. Да и ваше присутствие было бы вполне уместным.

— Нас-то, к сожалению, туда никто не приглашал, отец Винсент, — вмешалась Лиза.

— О, насчет этого можете не тревожиться. Я сам обо всем позабочусь. Надо просто позвонить Ди. Думаю, лучше всего поехать на двух машинах. Может быть, кто-то из нас захочет отправиться пораньше. Ну, а теперь давайте выпьем по чашечке кофе и решим, что делать с Вэл.

* * *

— Мне удалось удрать, — сообщила Вэл своим товарищам. — До того как Винсент начал свои хреновые манипуляции.

— Я тебя прекрасно понимаю, — посочувствовала одна из девушек. — Когда мои родители впервые заметили в спальне символы, они тоже сразу же вызвали священника. Так вот, он явился и начал молиться. Мне даже жутко стало. Но потом он им возьми и заяви, что это всего-навсего подростковые причуды, и тогда я даже себя за палец укусила, чтобы не заржать, как лошадь, Вэл, ты вернешься домой?

— Пока что нет. К тому же я слышала^, что приходит пора начинать. Вот что я решила: сунусь-ка я к кому-нибудь из вас, ребята, а оттуда звякну родичам, навешаю им на уши лапши, что мне, дескать, надо некоторое время, чтобы обдумать свои поступки и прийти к какому-то заключению. Ну, а потом можно будет и вернуться Думаю, что все произойдет очень скоро. Тогда остальное не будет иметь никакого смысла.

— Слава темным силам! — закричал Ник.

— Слава темным силам! — подхватили остальные.

Пока вся группа нараспев читала хвалебные оды Сатане, двое молодых людей незаметно выскользнули из дома. Через квартал от жилища Ника они остановились на тротуаре.

— Ты права, Жанет, — обратился Гари к девушке. — По-моему, мы основательно влипли.

Та грустно кивнула.

— Сначала я и сама думала, будто это какая-то шутка, игра. Понимаешь, ну, как будто просто мы хотим немного потрепать нервы своим родителям. Но когда они принесли в жертву того щенка, мне даже дурно сделалось. Мне было его так жалко, что я чуть не разревелась.

— Надо что-то делать.

— Во-первых, нам надо быть очень осторожными, Гари, — предупредила Жанет.

И он прекрасно понял, что она имела в виду. Вступившие в секту обязаны были служить ей пожизненно, принимая обет молчания. И обет этот совсем не походил на те, что дают члены мафии в Коза Ностре. Членам секты запрещалось выходить из нее, после того как они приняли участие или стали свидетелями хотя бы одного из уголовных преступлений. Любой сатанист, нарушивший этот обет, подвергал серьезной опасности не только собственную жизнь, но и жизнь всех членов своей семьи.

И Гари, и Жанет хорошо помнили, что произошло с Лэнни и Дорой. Эти ребята захотели выйти из секты— и на самом деле сбежали. Но прежде чем они добрались до полиции, их схватили, замучили, изнасиловали, а потом убили и, расчленив трупы мотопилой, закопали.

— Нам необходимо что-то предпринять, — настаивал Гари.

Я знаю, Гари, я все знаю. Но надо хорошенько обдумать план. Буквально каждый шаг, прежде чем что- то делать…

— Но мы больше к ним не вернемся, Жанет?

— Нет, с этим покончено.

— Господи, как я рад слышать от тебя такие слова!

Им обоим только что исполнилось по семнадцать лет. Жанет взяла его за руку и крепко сжала ее.

— Я люблю тебя, Гари.

— Я люблю тебя, Жанет.

— Ну, что-нибудь придумал?

— Жанет… Мне хочется убежать побыстрее. Удрать из этого города, пока не начался тот ужас, которого мы ждали. Теперь-то я знаю, никакие это не игры, все произойдет на самом деле. Но я не могу бросить невинных людей и, как трус, повернуться к ним спиной. Нам надо противостоять секте.

Она нежно погладила его руку.

— Ты такой храбрый.

Но он только покачал головой.

— Нет, дорогая. Я насмерть перепуган!

* * *

Пока врачи, не покладая рук, корпели в маленькой лаборатории Кэла, Джим Хант и Макс Банкрофт медленно колесили по улицам города в автомобиле Джима.

— Вон там еще один знак. — Макс указал на забор, где краской была выведена молния со свастикой.

— Да, вижу. Ну и сколько всего их у нас набралось?

— За последние пятнадцать минут уже больше дюжины.

Оба полицейских обратили внимание на полные ненависти и злобы взгляды,