Шрифт:
Закладка:
Вера устроилась у открытого иллюминатора и закурила. Видно было, что она волнуется. Да и Кости вел себя странно. Неужели они наконец подружились? А что? Хорошая пара.
Между тем празднование набирало обороты. В одних каютах пили водку, в других брагу, где-то даже и самогон. Судно пошло вразнос. Новый Год, да еще вдалеке от Родины. По телевизору одни японцы со своей бесконечной рекламой. К тому же никто ничего не понимал.
Через четыре часа старший помощник с вахтенным механиком пошли по каютам. Что же они увидели. Пустые бутылки, пустые банки. Недопитую брагу в кастрюлях и даже пустые флаконы из-под одеколона Саша и Тройной.
Кое-кого они переписали, в первую очередь тех, кто не смог выйти на вахту. Смена обработки вся не вышла на работу, это они организовали спектакль.
Утро началось безрадостно. Моряки тянулись по одному в столовую. Пили много чаю и тихо матерились. Бригада добычи должна была спустить трал, а обработка запаковать мороженую рыбу и отправить ее в трюм.
Ольга подружилась с Томой и сейчас говорила так, что если кто обидит ее, то будет иметь дело с ней. Мастер обработки ходил в черных очках и в водолазке. Наверно у него были следы от драки с Ольгой. Вера рассказала, что в машинном отделение мотористы перепились, и один с ножом гонял механика.
В остальном все было вроде бы нормально. Начинались трудовые будни. Правда на первое января, парень которому Тома лечила зубы, принес банку персикового компота и баночку печени минтая, и с благодарностью отдал Томе. Ему на плавбазе выдернули зуб, но он помнил о помощи Томы.
Третьего января неожиданно днем случился полный штиль. Ни ветерка, ни тучки на горизонте. Тишина.
Старые моряки начали предупреждать, что это не к добру. И точно. Буквально через полчаса небо затянуло черными тучами, сразу стало темно. Начали налетать порывы ветра. Не успели оглядеться, как с верхушек волн стало срывать белую пену. А уж через час шторм разгулялся.
Волны начали вздыматься выше третьего-четвертого этажа. Судно развернули носом к волне, и оно стало то подниматься вверх, то опускаться в черную бездну. Треть команды залегла в койки. На обед пришло мало людей. И почти никто из них не стал есть первое. Очень неприятно, когда в животе творится что-то непонятное.
Тома была на кухне, когда увидела, что в окно из столовой заглядывает помполит. Он поманил ее пальцем и сказал, — после шторма зайдешь ко мне. Тома кивнула, и он ушел. А шторм продолжался. Все работы, естественно, были прекращены, иллюминаторы задраены. За стеклами бушевал океан.
Глава 13
Мы вышли ранним утром. Дед прихрамывал, так что пришлось сбавить темп. Я думал, что мы только к вечеру подойдем к Синей горе. Если я один шел пять часов, то с хромым стариком, наверно протащимся часов десять, а то и больше.
Но то ли дед разошелся, то ли духи ему помогали, мы добрались за пять часов. Я еще заметил, что мы шли не по той дороге, по которой ходил я. Вот мы стоим перед речушкой и смотрим на тот берег. Я не узнаю местность, дед привел меня совсем не туда. А если духи горы здесь не пустят меня?
Старик смахнул снег и сел на поваленную лесину, похлопал ладонью рядом, я пристроился и замер. Когда я ходил с дедом по лесу, он никогда со мной не разговаривал. Все это пустое, наши разговоры. Ты с лесом общайся. Слушай, что он тебе говорит. Вот и сейчас, мне показалось, что старик к чему-то прислушивается, словно ждет последние указания перед походом на гору.
Странное дело — откуда-то вылетел поползень и сел ему на плечо. И начал тихонько что-то щебетать. Я замер. Как это? Так ведь не бывает, чтобы птица сообщала что-то важное. Дед время от времени издавал звуки, он общался с ней. Потом поползень сделал круг над нами и улетел.
Дед встал, поправил крепления на лыжах и пошел по берегу вниз. Через метров сто я увидел поваленную ель. Она с нашего берега упала на тот, в сторону Синей горы. Вот оно что. Значит дед уже бывал здесь. Возможно, тут он и пытался подняться на гору.
Мы стояли перед поваленным деревом и молчали. Потом дед заставил меня наломать хвои, быстро разжег костер. Когда он разгорелся, старик достал из мешка небольшой сверток и вытащил из него две сушеные лапки птицы. Он подвесил их над костром и стал ждать.
Запахло горящей кожей. Дед посыпал лапки зеленым порошком, который вспыхнул яркими искорками. Дед начал читать то ли молитву, то ли заклинание. При этом он покачивался из стороны в сторону. Я сидел шагах в пяти от него и изумленно наблюдал. Конечно, я слышал о шаманах, даже видел их по интернету. Но вот так, вблизи… Хотя старик еще не шаман, и неизвестно, будет ли им.
Прошло полчаса, костер догорал, лапки обуглились. Старик все еще бормотал и качался. Внезапно его затрясло, он открыл глаза и посмотрел вдаль. Он, несомненно, видел что-то или кого-то. Его лицо исказилось, и слезы потекли из глаз. Я на расстоянии почувствовал присутствие потустороннего. Словно облако двигалось вокруг нас. На миг, на долю секунды, день померк, потом все прошло.
Я обратил внимание на старика. Он вытирал слезы и был похож на ребенка. Постепенно он успокоился и начал говорить.
— Детство вспомнил. Мамку свою. Обижен был на нее. Вот сейчас понял, дурак, что она же для меня и старалась.
Да-а, парень, не нужно бы нам туда идти. Смерть ждет там на вершине. Но давай решать, пойдем туда или нет.
Я послушал старика и задумался. Понял, что все не так просто в моей жизни. Не зря мне постоянно встречаются проблемы и неприятности. Словно кто-то меня обучает. Иногда я чувствовал чужую направляющую силу. Конечно, было неприятно, что тобой управляют. Вернее, не управляют, а подбрасывают разные испытания.
И наверно поэтому я был готов. Не верилось мне, что это конец. Думалось, что это очередное испытание. Я все-таки был там. А если деда ждет смерть? Что я буду делать?
Я начал отговаривать старика. Мое многословие он оборвал, — ты за себя думай. Не надо обо мне. Я сам решаю, что делать.
