лучших фешенебельных рестораций Санкт-Петербурга. Он славился не только первоклассной кухней и изысканным французским меню, но и высокими ценами. Современники единодушно утверждали, что на потраченные в этом заведении деньги можно было прокормить целую деревню. Это о нем в 1884 году в своем фельетонном словаре «Наши знакомые» писал В. О. Михневич: «В стенах ресторатора Бореля нередко проедаются и пропиваются такие деньги, которых хватило бы на целый год… Подлинного мусье Бореля давно не существует, остались только его престиж и татарские физиономии гарсонов, наименование простых голубей „пижонами“, а воробьев „бекасами“, и существует только его престиж и традиция, свято хранимые преемниками заведения. А традиции они суть: баснословная дороговизна».

Ресторан Бореля часто упоминается в истории Санкт-Петербурга как один из первых городских объектов, электрифицировавший свои залы и установивший на крыше арендуемого дома необычную световую электрическую рекламу с надписью «Кюба».

Улицы и здания Северной столицы освещались масляными, спиртовыми, керосиновыми и газовыми фонарями до начала 80-х годов XIX века, когда прогрессивная часть депутатов Городской думы выступила наконец с предложением об оснащении города электрическим освещением по образу и подобию передовых столиц Европы. Кстати, в Петербурге уже тогда существовало отделение крупнейшего электротехнического немецкого концерна «Сименс и Шукерт», возглавлявшееся талантливым инженером-электриком, эрудированным специалистом по строительству и эксплуатации электростанций Леонидом Борисовичем Красиным, близким другом В. И. Ленина и членом РСДРП с 1890 года.

Согласовав все технические вопросы с руководством немецкого концерна по устройству в Петербурге первой электростанции, Л. Б. Красин дал согласие на осуществление всех видов работ по организации первой очереди электрического освещения города.

Первая столичная электростанция была возведена по проекту инженера А. А. Троицкого и будущего изобретателя радио А. С. Попова на барже, пришвартованной к правому берегу реки Мойки, в 30 метрах ниже Зеленого моста. Электростанция начала работать 30 декабря 1883 года. Ее ток осветил мощные электрические фонари Невского проспекта и части Большой Морской улицы. Каждый фонарь оборудовали лампами в 1200 свечей. Тогда же, по воспоминанию художника В. Милашевского, «одновременно с фонарями на Большой Морской улице впервые на крыше дома № 16/8 замигали электрические лампочки световой рекламы знаменитого ресторана „Кюба“».

Позже в этом помещении располагались «Парижское кафе» и «Парижский ресторан», более знакомые публике по фамилии владельца ресторации – Кюба. Столичная пресса регулярно писала о заведении этого удачного и богатого француза. «Северная пчела», известный рупор монархизма, восторженно печатала: «„Кафе де Пари“ – приют хорошего тона, и для человека, ищущего рассеяния, есть даже с кем завести женский разговор». Позже ресторан «Де Пари», прославляемый газетами в рекламе, именовался «Старым домом Кюба» и принадлежал французу Альмиру Жуэну, оставившему старую вывеску приобретенной ресторации. Фешенебельный шикарный ресторан «Кюба» с историческим адресом Большая Морская улица, 16, с французской кухней и высокими ценами являлся злачным местом высшей аристократии. Его регулярно посещали великие князья и знаменитые государственные и военные российские деятели. Художник В. Милашевский писал: «Все официанты – бывшие солдаты гвардии, и они уже не спутают, кто из посетителей высочество, сиятельство или высокоблагородие!» «Кюба» также являлся любимым местом богатых столичных балетоманов, регулярно собиравшихся в ресторане после балетных спектаклей, заказав заранее столики. Только здесь публика торжественно прославляла и чествовала своих любимцев. Газеты с восхищением писали о пышном банкете у «Кюба» Матильды Кшесинской, устроившей для своих поклонников и коллег по сцене роскошный прием.

Петербургский писатель Ю. А. Алянский в своей книге «Увеселительные заведения старого Петербурга» (2003 г.) писал об этом торжестве: «В центре зала ресторана „Кюба“ по требованию Кшесинской был установлен огромный круглый стол, чтобы все гости могли видеть друг друга. Мужчинам разрешили подсесть к столу только при подаче заключительных напитков – шампанского и кофе. Один из балетоманов собрал в тарелку медные и серебряные монеты, а через некоторое время в память об этом ужине „верноподданно“ преподнес Матильде Феликсовне тарелку работы Фаберже с припаянными к ней собранными тогда монетами». В 1911 году здесь же, у «Кюба», балетоманы устроили помпезный ужин в честь 20-летнего служения Кшесинской на Императорской сцене.

В ресторане «Кюба» проходили также шикарные юбилейные ужины драматических артистов Императорских театров и пышно отмечался уход на пенсию талантливых знаменитых русских актеров. В очерке журналиста и театрального критика Власа Михайловича Дорошевича «Саша Давыдов» упоминается особенно шикарный ужин у «Кюба», устроенный по случаю ухода со сцены Императорского театра Александра Давыдова. Артист, сам еще недавно кутивший здесь, решил вдруг спеть перед веселящимися гостями «Нищую» Беранже, но при словах «Подайте, Христа ради, ей…» расплакался и ушел со сцены. Правда, на следующий день он вновь весело ужинал в том же ресторане и оживленно разъяснял друзьям причину невольных слез во время своего выступления перед публикой: «Я, брат, привык петь, что муху было слышно, как пролетит! В храме! А тут вилками и ножами стучат! Великий артист сбежит».

Рестораны Санкт-Петербурга, и фешенебельный «Кюба» в том числе, составили часть интересной истории столичного города в памяти коренных петербуржцев. Писатель-юморист, автор коротких рассказов о быте и нравах столичного населения и один из основателей журнала «Сатирикон» Аркадий Тимофеевич Аверченко, в 1921 году, находясь в эмиграции, написал книгу памфлетов «Дюжина ножей в спину революции». В ее последней главе писатель приводит воспоминания стариков-эмигрантов об их любимом Петербурге:

«Оба старика поникают головами… Потом один из них снова распускает белые паруса сладких воспоминаний:

– А помните „Медведя“?

– Да. У стойки. Правда, рюмка лимонной водки стоила полтинник, но за этот полтинник приветливые буфетчики буквально навязывали вам закуску: свежую икру, заливную утку, соус кумберленд, салат оливье, сыр из дичи!..

– Мне больше всего нравилось, что любой капитал давал тебе возможность войти в соответствующее место: есть у тебя пятьдесят рублей – пойди к Кюба, выпей рюмочку мартеля, проглоти десяток устриц, запей бутылочкой шабли, заешь котлеткой даньон, запей бутылочкой поммери…».

А тоскующий в эмиграции о любимом городе певец Петербурга Николай Агнивцев с горечью писал:

Ужель им больше не звенеть?!

Ужель не вспенят, как бывало,

«Кюба», «Контан», «Донон», «Медведь»

Свои разбитые бокалы?!

В мае 1918 года петроградская «Красная газета» опубликовала сообщение об открытии местным районным советом Адмиралтейского народного театра, для которого тогда реквизировали помещение бывшего ресторана «Кюба». В репертуаре зрителям предлагались пьесы Шиллера, Островского и Леонида Андреева.

15 июля 1918 года та же газета опубликовала статью об открытии в зале дома № 16/8 детского театра, организованного усилиями Петроградской трудовой коммуны. Режиссер О. О. Преображенская поставила здесь два спектакля по сказкам Андерсена. Корреспондент газеты также упоминал, что спектакли для детей шли в прекрасном