Она наблюдала за мальчиком со стороны. Да, она в нем не ошиблась: умен, напорист, но осторожен, а это очень важно. В омут не бросится, отмерит не семь, а семьсот раз. На переговорах держится уверенно, но впереди батьки не лезет. И еще – деньги любит, однако не сорит ими и не бросается. Копит. Спустя два года он переехал к Аде в большую квартиру на Кутузовском, доставшуюся ей от отца-генерала.

Замуж Ада не выходила, потому что не хотела. Не хотела – и все. И детей не хотела: зачем эти хлопоты, сложности, претензии и обиды? Она хорошо помнила отношения с собственными родителями: крови она у них попила, можно не сомневаться, но и они в долгу не остались. С характером была генеральская семейка, нечего говорить.

Похоронив друг за другом мать и отца и пережив несколько бурных романов, Ада решила заняться бизнесом. Да и почти закончилось то, что досталось ей после родителей. Прогуляла. Богатые любовники не переводились, но Ада, умная, расчетливая и прозорливая, понимала – годки улетают, а вместе с ними и все остальное. В общем, пора вставать на ноги.

Она долго размышляла, чем бы хотела заняться. Банальные, набившие оскомину салоны красоты, бутики, антикварные и дизайнерские бюро ее не прельщали – она не жена нового русского из понаехавших и внезапно разбогатевших. Она – умная, образованная, обеспеченная коренная москвичка из приличной семьи, и бизнес ее будет исключительно необычным и интеллигентным.

И наконец ее осенило – книги! В них-то она разбиралась.

Продав огромную и очень любимую старую кратовскую дачу, на которой она, собственно, выросла – боже, мама и папа переворачиваются в гробах, – Ада начала свой бизнес.

Безусловно, помогли старые связи семьи, ее собственные поклонники и бывшие любовники, а еще образование и умение дружить. Плюсом стало и то, что Ада была женщиной яркой, красивой и очень харизматичной. Словом, через несколько лет Ада Витальевна стала в этом бизнесе человеком уважаемым и известным.

Любовников Ада выбирала сама. Выбирала, отставляла, но всегда расставалась красиво.

И надо же – попалась на мальчишке, молодом провинциале, удивлялась самой себе Ада. Неожиданно. Может, это и есть старость? Попользуется ею мальчик, оберет и, как водится, бросит. Но нет, было не так. Их накрыла любовь, и такое бывает.

Жили они дружно и очень интересно: выставки, всякие мероприятия, нужные знакомства, рестораны, известные и публичные люди в друзьях, телевидение, пресса – в общем, жизнь бурлила, можно сказать, била ключом.

Калеганов смотрел на Аду с восхищением – какая женщина! И это его женщина. И это ему она шепчет такие слова… И обнимает его, и ерошит его волосы, и называет его «мальчик мой».

В какой-то момент они задумались о ребенке. Конечно, было страшно, еще бы – Ада в годах. Но времена меняются, и женщины уверенно рожают после сорока.

Ничего не получилось. Не из-за нее – у нее было как раз все нормально. Не получилось из-за него, молодого, здорового, крепкого. Он никогда не сможет иметь детей. Что стало причиной, толком непонятно. Вариантов было несколько: тяжелая свинка в пубертатном периоде, аномалии развития, перенесенная после ноябрьского купания инфекция.

Ада утешала его как могла: «Зачем нам дети, разве нам плохо вдвоем? Хочешь – возьмем малыша в детском доме?»

Подумав, он отказался. И вправду – им так хорошо вдвоем! Да и сколько сложностей с усыновленным ребенком, сколько проблем! В общем, тему закрыли, и Ада, кажется, успокоилась. Во всяком случае, рассмеялась: «У меня есть ребенок! Чудесный мальчик по имени Дима. И все, Димуль, все! Оглянись – сколько бездетных пар живут в мире и счастье! И сколько несчастных родителей?»

То, что она больна, Ада знала давно. Болезнь была под серьезным контролем и до поры вела себя тихо.

Но все когда-нибудь кончается, и, несмотря на все усилия, ей объявили, что жизненный срок ее, увы, ограничен.

Будучи человеком умным и мужественным, новость эту она приняла со свойственной ей стойкостью. Как говорится, спасибо и за это. Многое она в жизни успела: и заработала, и погуляла, и всласть налюбилась. И повидала практически весь мир. Некоторые за восемьдесят прожитых лет подобного и не видели, а ей удалось.

Конечно, поплакала, не без того. Попросила выписать успокоительные таблетки и стала подводить итоги своей непростой, успешной, но, к сожалению, не такой долгой жизни.

Кстати, ту старую любимую кратовскую дачу ей удалось вернуть. Да-да, повезло: люди, когда-то ее купившие, уезжали за границу на ПМЖ и с большим удовольствием, не потеряв ни копейки, а даже наоборот, продали ее бывшей хозяйке. Дом Ада отреставрировала, заменив практически все: перекрытия, полы, крышу, канализацию. Но внешне дом оставался таким, каким был при первых хозяевах, ее родителях. Появились удобства, но без всяких новомодных интерьеров. В этом и есть прелесть старого дома, – восстановили камин, перетянули старые кресла, купили антикварные комоды и потертые ковры.

Зачем она это делала? Да потому, что надо было просто отвлечься, а без дела она сидеть не умела. И еще потому, что так создавалась иллюзия, что впереди еще длинная жизнь.

Дмитрий не знал о ее болезни. Она говорила, что да, есть проблемы, и да, их лучше решать в Германии, он видел, что обсуждать это Ада не хочет, поэтому в подробности не вникал. На лечение в Германию она уезжала одна. А тут надо же – захотела в Италию, в маленькую деревушку на озере, где у нее был домик, и тоже одна! Это его удивило. Но раз ей так лучше… Спустя месяц Ада умерла в той самой деревушке на севере Италии. В доме, где они провели свои лучшие дни.

Накануне Адиной смерти ничего не подозревающий Дмитрий получил от нее подробное письмо с объяснениями, распоряжениями и указаниями. К письму прилагалось завещание, по которому все, что у нее было, оставалось ему, Калеганову Дмитрию Николаевичу, любимому человеку, другу и партнеру.

Он долго сидел в оцепенении, перечитывая ее письмо, и мало что понимал.

Его Ады больше нет? Живой, яркой, стремительной, жизнелюбивой Ады? Его Ады, которой он так восхищался и которую, конечно, любил. И он, Дима Калеганов, владелец сети магазинов, типографии, маленького издательства, шикарной квартиры в центре Москвы и дачи в статусном стародачном месте? Просто невозможно – и все!

Выпив залпом стакан коньяка, он вдруг решил, что