Шрифт:
Закладка:
Таких женщин можно любить и можно ненавидеть. Они не позволяют равнодушия к себе и не прощают его. Они отдаются каждой каплей души мужчине ли, делу, но вот в чем беда… их души слишком малы, чтобы вместить что-то большее, чем одна идея.
Из них получаются прекрасные изменяющие и отвратительные королевы.
Аори вывернулась из объятий Лейта и шагнула к ним.
– У меня теперь есть методы поинтереснее, – она улыбнулась и подняла ладонь.
В ямке посередине плясал огонек темного пламени. И только Аори, да, может Дагго еще, знали, каких усилий ей стоило зажечь его во дворце.
Она сжала пальцы в кулак спустя секунду.
– Вот почему ты выжил…
Феррия отшатнулась и закрыла лицо руками.
– Да. Убийцы королей поменялись местами с их родными.
Реодор отступил, предоставляя Агену сотоварищи заключить Феррию в кольцо. Ее увели так же, как раньше Аори, – сквозь молчаливую, обескураженную толпу.
Но, если на бывшую Тень смотрели с ненавистью, то на бывшую королеву – с настоящим ужасом.
– Что с ней будет? – тихо спросила Аори.
– Не знаю, – зачем-то ответил Реодор и посмотрел на свои руки так, словно ожидал увидеть на них кровь. – Не знаю.
– Ее уже постигла самая страшная кара, какая только может существовать для матери.
Сухой, холодный голос жреца прозвучал, словно приговор. И, не сговариваясь, все они посмотрели на прижавшегося к одной из колонн принца.
Иртан испуганно, заискивающе улыбнулся в ответ.
– Боги, как же я устал, – пробормотал Реодор. – Где демоны Ратта носят?
– Я… Я попросил его… дома… остаться…
– Ясно. А вы все тут что забыли? Вон!
Придворные порскнули прочь, словно мыши.
– Герцог уже на пути во дворец, ваше величество, – жрец и не подумал лишать их удовольствия от своего присутствия. Он сложил кончики пальцев вместе и беспечно любовался получившейся фигурой.
– Дагго, я могу тебя попросить побыть нянькой?
– Ох, да без проблем, ваше величество. Нянькой ли, надзирателем, – он бросил на принца такой взгляд, что Иртан, поперхнувшись, зашелся в кашле. – Я великолепен в любой ипостаси.
– Не сомневаюсь.
– Вот и правильно, ваше величество, те, кто во мне сомневался, делали это прискорбно недолго. Смею заметить, у вас осталось одно незавершенное дело. И самое разумное – завершать его за бутылочкой вина на троих. Не приказать ли подать ее в королевские апартаменты?
– Приказать. Ты, как всегда, прав.
– Золотые слова, – улыбнулся всеми морщинами жрец.
До комнат Реодора принц, слава богам, не добрался. С его энтузиазмом и манией белого можно было ожидать, что вместо сдержанных темных тонов короля встретит что-то вроде кристаллизованной ядерной зимы.
Хотя, возможно, братишка просто не успел. Столько дел с утра надо было переделать! Разогнать всех верных трону, по совместительству – тех, кто умел думать чем-то, кроме собственных яиц, примерить на оной собственное седалище, казнить какую-нибудь девчонку.
Реодор тяжело вздохнул.
Какая-нибудь девчонка устроилась с ногами в его любимом кресле, и сгонять ее рука не поднималась.
Сколько комнат в королевском крыле? Реодор не считал. Но всего одну он по-настоящему любил, называл своим логовом или же берлогой. Всегда мог укрыться здесь. Сначала – от учителей и наказаний за шалости. Потом – когда таяли последние силы, а он не мог перестать быть королем.
В логово Реодор приглашал только самых близких людей. Иногда.
Сейчас он чувствовал, что сойдет с ума, если не вернется хотя бы ненадолго, если не увидит, что хоть что-то в окружающем короля мирке осталось прежним. Там, где раньше билось сердце, все заледенело настолько, что даже боли он не чувствовал.
Реодор налил всем вина, отхлебнул первый. Не за что поднимать тост.
– Ваше величество, что же я натворила. – Аори уставилась на стакан, не замечая резких, обеспокоенных взглядов, которые на нее то и дело бросал Лейт. – Я должна была скрывать, что изменяющая, а вместо этого…
– Разрушила еще пару схем, в которые тебя должны были втянуть, – отрезал супруг и протянул руку, чтобы коснуться плеча Аори.
Лейт, похоже, предпочел бы устроиться с ней на коротком диванчике, чтобы можно было обнять и утешить. Но Аори спряталась внутрь себя, как улитка в панцирь, и только изредка шевелила рожками, сканируя обстановку.
– Это было мое решение, – прохладно, отстраненно ответила она.
Так и не дотронувшись, Лейт вздрогнул и убрал руку.
Король тяжело вздохнул. Не только в нем поселился лед.
– Начну с простого. Лейт. Прости за то, что я сделал. Я… Сейчас надо сказать, что я не должен был так поступать, но как раз таки должен был. Как король. А как человек – должен был тебе помочь.
– Передо мной можешь не извиняться.
– Это единственное, что я могу сделать… как человек.
Король поднялся, сжал пальцы вокруг бокала так, что хрустнули суставы.
– Серьезно? Ты извиняешься передо мной?
– Да! Это проще, – Реодор зажмурился и покачал головой. – Я, как бы, готовлюсь.
Аори тихо фыркнула в своем… пардон, в королевском кресле. А его владелец, выругавшись, отбросил бокал в сторону и одним движением опустился перед ней на колено.
– Ты спасла мне жизнь. А я обманул тебя, заставил рисковать своей. Использовал тебя ради какого-то высшего блага, меньшего зла, сделал то же, что и Арканиум, что и другие. Аори, я никогда не думал, что кто-то сам, по своей воле будет готов пожертвовать собой, чтобы я жил. Что хоть кому-то я нужен, не только как управляющий механизм, вместилище для наследия. Что кто-то придет, когда в мой дом ворвутся демоны, а не отвернется, не спрячется, чтобы утром спокойно продолжить жить. Я не думал, что найдется кто-то, кого я спрошу, но… Если еще не слишком поздно… Ты сможешь меня простить?
Она не шевелилась, пока Реодор сдавленно, через сжавший горло спазм выдавливал слова. Только глаза, вначале мутные, безразличные, блестели все сильнее.
– Я могу быть твоим должником, Аори, – тихо закончил Реодор. – Но я хотел быть другом.
Губы дрогнули… и она порывисто бросилась на короля, обняла его, так же упав на колени рядом, и расплакалась, по-детски, навзрыд.
– Ваше… ваше величество, – прорвалось сквозь всхлипы, – Ну конечно! Все хорошо, правда. Все хорошо.
Ему и самому хотелось плакать, впервые за добрые два десятка лет. Руки Аори грели, словно тепло очага, рубашка промокла от таких же горячих слез, и этот живой огонь вмиг растопил ледяную глыбу вокруг сердца. Оно забилось снова, и Реодор хватал
