платья. Мысли у меня были только о том, что меня ждёт такая же жизнь как у мамы. Хотя я и не могла при этом отрицать, что Исаев всё же лучше ко мне относился чем отец к маме. Но я ведь раньше и не замечала, как между ними всё не гладко. До того разговора о свадьбе я думала, что у меня замечательная, дружная семья, в которой все друг друга любят. Но это была лишь иллюзия, а я дальше собственного носа ничего не видела. 

— Мама, — позвала её с кухни, и она сразу же пришла ко мне. 

— Что доченька? — с тревогой она присела рядом, а я так и смотрела на свадебное платье, ожидающее своего часа. 

— А ты папу совсем не любила никогда? — до этого дня я таких вопросов не задавала, хотя уже не первую неделю мне было очевидно, что любви между ними нет, да и мама в этом уже признавалась.

— Милая, да не трави ты себе душу нами. Любила, не любила, какая теперь-то уж разница? Знаешь что, нечего тебе здесь сидеть, иди поспи, а то лица на тебе нет. Мужики с города вернутся, а тут ты такая сидишь, вся зареванная,  — мама засуетилась, выпроваживая меня из зала, — Раз не вышло ничего, значит, судьба у нас с тобой такая, а от неё не уйдёшь.

Не уйдёшь...

К возвращению отца и братьев из города я не совсем ещё успокоилась, да и по лицу были видны многочасовые рыдания, но всё равно спустилась к столу. Пока плакала, не представляя свою семейную жизнь с Исаевым, твёрдо решила, хрен им всем не тёртый!

Не пойду замуж, и всё тут!

А смысл? Раз я осталась и мне не сбежать, то смогу за маму заступиться в случае чего.

И за стол я села не для того, чтобы поесть, а посмотреть на эти ехидные рожи. Точно знала, что кто-то из них украл мои деньги, но не знала кто конкретно. По очереди смотрела на каждого и если отец с Борькой только успевали уминать отварную картошку и поглощать селёдку, не обращая на мои взгляды внимания, то Костя лишь подтвердил мои догадки.

— Чего ты на меня смотришь так? — глазёнки его забегали, и он начал очень мерзенько улыбаться.

Всегда он так делал, с самого детства ещё, когда ему удавалось на кого-то скинуть свои обязанности или даже вину, а то и скрыть какой-то гадкий поступок. И почему раньше я пропускала мимо эту гадкую черту его характера?

— Как? — спросила с вызовом, а на воре и шапка горела.

— Словно подозреваешь в чём-то, — смело заявил Костя, но его беглые зенки и ужимки с ухмылкой говорили об обратном.

Он трусил, что я вслух его обвиню в воровстве моих денег. Но он не гнева родительского боялся, а понимал, что узнают отец и Борька о деньгах, заставят его делиться. А то отец и вовсе всё потребует отдать ему.

— А я и подозреваю! — ответила отчаянно и смело, задирая выше нос, ещё не знала, что сказать дальше.

Братец ворюга нервно сглотнул и захихикал, аж плевать хотелось, как это было мерзко.

— Что за ерунду говоришь?! Ополоумела от счастья?! — начал возмущаться, брызгая слюной и поглядывая на Борьку с Отцом, оценивая, какова будет их реакция.

Отец замер с ложкой в руке, посмотрел на Костины метания и тут же посмотрел на меня.

— Говори Ника, — потребовал строго и я сказала.

— Он деньги у меня украл! Двести тысяч! — после озвученного обвинения, на меня посыпались вопросы со всех сторон.

— Ну зачем ты? — тяжело вздохнув шепнула мама, сидящая рядом. 

— Что?! — возмутился Костя, краснея как переспевшая помидорина. 

— А откуда у тебя такие деньги?! — взвился на меня со злостью отец. 

— Это правда? — не веря своим ушам, спрашивал Борька.

— Кривда! — отбила ему и сразу ответила отцу, — Исаев дал! А он украл их! — снова указала на Костьку, а он пытался выскочить из-за стола, что непросто было сделать, так как сидел он в углу. 

— Да что ты чешешь кобыла сивая?! Я у тебя и рубля не трогал! — верещал братец, понимая, что отец теперь с него не слезет, пока не вытрясет все деньги до копейки. 

— Ну-ка сядь! — велел отец брату и уж больно ласково обратился ко мне, — А на что тебе такие деньги Никуша? Мы на свадьбу вот потратились, а тебе куда? 

От этого заявления меня чуть не разорвало как банку забродивших огурцов. Он ведь ни рубля не дал мне, всё за счёт Исаева было. Даже за те рубашки что он купил себе и братьям после получил свою выгоду, всучив мне список на большую сумму, чем дал, и прекрасно знал, что это оплатил Исаев. 

— Да подавитесь! — выскочила из-за стола.

Пусть хоть перегрызут друг друга из-за этих денег. Плевать! Я сбежала из дома, унеслась по дороге в поле, и пройдя уже пешком через него, спустилась к реке. До заката ещё было далеко, солнце грело по-летнему и в тёплой воде плескались дети. Они не обращали на меня внимание, а я наблюдала за ними. За этой непосредственной радостью, беззаботным временем. Жалея искренне, что у меня такого уже не будет, когда так мало надо для счастья. Река с тёплой водой, солнце и высокий берег с тарзанкой. И прыгай не хочу, старшим разве что в школу сходить, и только. 

Сидела так в сторонке, наблюдала и радовалась за мальчишек с девчонками, изредка смахивая слёзы щекочущие шею. Увлеклась и не заметила, как, с другой стороны, ко мне подобрался Мишка, сынок нашей соседки через два дома. 

— Ник, кто тебя обидел? — чёрный от загара пятилетний малыш, с выгоревшими добела волосами, смотрел на меня нахмурившись, — Ты скажи, я ему задам! — Мишка погрозился кулачком, вызывая у меня радостный смех. 

— Никто не обидел, я от солнца, — утёрла слёзы, — Слепит, но, если что, я сразу к тебе, договорились? — подмигнула ему.

— Договолились! — согласился мальчишка и побежал по своим детским делам, сверкая