влепил. Нет, врать не стану, многие домой подаются, а есть такие, кому подеваться некуда. Родных нет, все померли, жена к другому ушла, а дом за долги продали. Куда идти-то? На руднике, где каторжники работают, там и порядок, все честь по чести, гворны приглядывают. А на волю вышел — живи как хочешь. Кто-то на руднике остался, а живет здесь, заработки хорошие, только на работу идти долго — часа два, кто в возчики устраивается, если тангарам в столицу ехать — платят щедро, только нужно свою лошадь иметь — у гворнов коняки мелкие. Есть те, кто охотится, а кто у хозяев разрешение получил форель разводить. Было бы желание, а дело любому найдется. Мне от отца трактир остался, да связи старые, чтобы и мясо свежее и рыбу доставляли, неплохо живу. Есть еще пара харчевен, похуже, но там тоже не бедствуют. Женщин-то тут почти нет, а мужики разве захотят себе обеды да ужины готовить? На завтрак еще яичницу пожарят, сосиску отварят, а потом? Мы-то потихоньку начали порядок наводить, мэра выбрали, подумываем о своей страже, чтобы все, как у людей было, но с год назад, или поменьше, вот эти вот появились, утопленники. Если бы один, два, а даже десять, справились бы. Бывали у нас лихие парни, хотели поселок под себя подмять, не вышло. А вот с двадцатью боятся связываться. Это пока их пять, потом остальные припрутся, коней приведут.

— А чего эти утопленники, как ты их назвал, вообще объявились?

— Так как чего? Хозяева герцогу серебро возят, работа выгодная. Гворны строгие, но щедрые, никогда не обманывают. А за одну ездку можно себя до конца жизни обеспечить. У нас в возчики, чтобы серебро везти, много желающих, но как эти тут появились, так всех остальных словно смыло. А кому хочется с упырями связываться?

— С упырями? — переспросил я. Вроде, только что утопленники были.

— Ага, — подтвердил хозяин. — Это мне кажется, что они тиной пахнут, но кое-кто этих парней упырями считает. Врать не стану, но люди видели, как у одного мертвеца кровь пили.

Хозяин покрутил носом, ахнул и помчался на кухню, откуда послышались вопли. Верно, распекал повара за пережаренную рыбу.

Ко мне подсел один из молчаливых мужчин, прежде в одиночестве попивавший пиво. Мы какое-то время просто пили — он свое пиво, а я каву. Потом незнакомец спросил:

— Ты кем будешь?

— Наемник, серебряный обоз стану сопровождать, — ответил я. Какой смысл делать из этого секрет?

— Хм… — глубокомысленно изрек мужчина, стряхивая с усов пену. — Парень ты бывалый, вижу, что воевал, но ты покойник. Вот если таких как ты человек с двадцать, тогда есть смысл.

Я сам пытался убедить Димдашей — когда они еще разговаривали, взять для охраны весь отряд латников, так нет, нельзя. Дескать, даже в селение людей не подобает приводить воинов. Одиночку, вроде меня, еще можно стерпеть, но без боевого коня. И есть договор с первым герцогом Силингии, согласно которого на земли тангаров не вступит нога воина.

— В общем, как ни крути, но сожрут тебя, — резюмировал собеседник и вернулся за свой стол, тем более, что появился хозяин с тарелками.

Кушанье нисколько не подгорело, а на вкус жареная форель оказалась прекрасной, хотя я и не великий любитель рыбы. Трактирщик, присев рядом, продолжал рассказа:

— Вот, сам посуди — две ездки сделали, гворны оба раза пропали, а возчики живехоньки. Бьюсь об заклад, в третий раз другие коняки будут, а люди те же. Может, если на этот раз обоз ограбят да тангаров сожрут, хозяева за ум возьмутся? — предположил трактирщик. — Ладно, как-нибудь перебедуем, авось, упыри больше и не появятся.

Что ж, уже хорошо, что гномы сообщили герцогу о своей беде. А могли бы с упорством, с которым они долбят скалы, раз за разом собирать новые обозы и отправлять их на разграбление, а соплеменников на верную гибель. А гнедого не разрешили взять, уроды. Я даже не попытаюсь рассказать, каких мне трудов стоило убедить Гневко остаться с магом и остальными.

Я доел, потом спросил у трактирщика:

— У тебя есть где заночевать? Если нет комнаты, готов прямо тут, на скамье.

Дядька поскреб затылок, сдвинув набок колпак.

— Знаешь, парень, ты мне понравился. Ты молодец. Упырей отшил, Касика спас, но прости, ночевать не пущу. Я с тебя даже за форель денег не возьму, хотя она тридцать пфеннигов стоит. Не ровен час, подпалят нас из-за тебя, а куда я без своего трактира? Лучше в амбар иди, он на задах, сена там давно нет, но нынче тепло. Попону дам, постелешь на пол.

— Давай, — кивнул я, даже не думая обижаться на трактирщика. — А амбар не жалко?

— А я его все равно сносить собирался, — усмехнулся хозяин трактира. — Спалят, так и ладно, а на трактир пламя не перекинется — стоит далеко. Но ворота там крепкие, запор изнутри, а если подпалят, лестница внутри стоит. Ежели что, на крышу выберешься, спрыгнешь оттудова.

Ночью заснул не сразу. Не то мысли мешали, не то жесткая постель (попона тоненькая, а под ней утрамбованный земляной пол), не то выпитая кава, хотя раньше пил ее чашками и не жаловался, а нынче и была-то всего чашечка.

Что я узнал? Не так и много, но кое-что есть. Во-первых, гномы на поверку являются не такими уж добродушными существами, а наличествует высокомерие, переходящее в глупость. Если бы тангары общались с бывшими каторжниками, ставшими поселенцами на их земле, то были бы в курсе текущих дел и не наступили бы два раза на одни грабли. Наверняка поймали бы пришлых «утопленников», посадили их под замок, да хорошенечко допросили… Во-вторых, вервольфы (или кто там за ними стоит?) имеют здесь свою разведку и прекрасно разбираются во всей «кухне» взаимоотношений. В-третьих, они заранее планируют операции, а иначе чего бы сюда приперлась эта пятерка? А она явилась, чтобы отпугивать конкурентов, пока остальные собирают коней. Вероятно, сейчас где-то гибнут пейзане. Потом, когда оборотни перебьют гномов-охранников, кони станут не нужны, их тоже убьют, потому что проще взять новых, нежели возиться со старыми. Непонятно лишь, зачем вообще убивать животных, тратить на это время? Бросили бы их, что ли. И вот еще что: зачем вообще Фионе-Фрионе понадобилось серебро? С одной стороны, нужно платить шпионам, оплачивать труд предателей и, вообще, серебро, оно и есть серебро. Но серебро губительно для любой нечисти. Нет, мне что-то подсказывает, что серебро нужно для иной цели.

В раздумьях начал задремывать, а когда дрема приготовилась перейти в полноценный сон,