Не дождавшись ответа, он продолжил:

– Если знойная погода заставит тебя переодеться в третий раз за день, вспомни о бедуинах. Они одеваются в просторные черные платья, чтобы увеличить циркуляцию воздуха на поверхности кожи. Тепло, поглощенное тканью, поднимается, забирая с собой тепло тела. Именно поэтому я даже в самую жаркую погоду предпочитаю темные костюмы.

– Спасибо за совет, – сказала я. – Что ж ты сам не дошел до машины, раз тебе так прохладно и удобно в твоем костюме?

– Так ведь ты меня несла.

– Я пока не хочу домой, – сказал Фрэнк, когда мы свернули на их улицу. Я внимательно огляделась по сторонам: не крутятся ли у ворот поклонники Мими. Такое не часто, но случалось.

Дело в том, что если у ворот дежурил очередной любопытный, я проезжала мимо, останавливалась в конце квартала и разрешала Фрэнку поиграть с моим телефоном, пока беднягам не надоест сторожить и они не уберутся восвояси. Сейчас путь был свободен.

– Почему? – удивилась я.

– Чтобы мама не узнала, что я ушел из школы раньше.

Я остановила машину и повернулась к нему.

– Думаешь, она рассердится?

– Нет, просто она переживает, – пожал плечами Фрэнк. – Ее озабоченное лицо пугает меня больше, чем сердитое.

Я поняла, хоть и удивилась, что он на это способен.

– Какие будут предложения? – спросила я.

– Давай найдем детскую площадку.

– Я думала, ты их терпеть не можешь.

– Бывает, даже люблю. Зависит от времени. Терпеть не могу их летом, а в течение учебного года – после трех часов пополудни и по выходным.

– Слишком много детей?

– Да, больших детей.

– Резонно, – сказала я и развернула машину.

Я давно ждала такого приключения. Я ничего не имела против музеев, а в опере иной раз удавалось даже вздремнуть, просто мне очень хотелось увидеть собственными глазами, как Фрэнк общается с другими детьми, пусть даже ясельного возраста.

– Есть хочешь? – спросила я, когда мы по дороге к песочнице проходили мимо тележки с хот-догами.

– Не особо.

Приближалось время ланча, и я решила все-таки купить ему и себе по хот-догу. Мы сели на скамейку, и Фрэнк в мгновение ока умял оба. Затем он вскочил и начал ходить вокруг площадки по часовой стрелке, вставив в правый глаз монокль и заложив руки за спину. Он смотрел в небо и бормотал что-то про Цезаря, явно имея в виду не салат. Фрэнк не замечал ни пухлых смешных карапузов, которых катали родители на маленьких качелях, похожих на перевернутые строительные каски, ни полчища трехлеток, усердно роющихся в песке.

Когда мы покидали площадку, для меня было совершенно очевидно, что Фрэнк мысленно провел успешную кампанию против сил зла, вооруженный только надеждой, отвагой и ненадежным разнокалиберным войском, случайно оказавшимся в его распоряжении. Кроме того, я заметила, что его любимый и единственный способ взаимодействия с другими детьми – вообще с ними не пересекаться. Тем малышам, которые не слишком увлеченно лупили друг друга лопатками по голове и замечали Фрэнка, очень импонировало, что в их ряды затесался столь могучий великан. Их восторга не умерял даже тот факт, что колосс не собирается опускаться до их уровня и ковыряться в песке.

Дома Фрэнк сразу помчался в свою комнату и хлопнул дверью. Весь в мамочку! Я постояла, слушая доносящуюся из кабинета барабанную дробь пишущей машинки и наслаждаясь легким ветерком, играющим в волосах.

Стоп, откуда ветер? Я поняла, что разрезанные картонные коробки, которыми я заменила отвалившиеся полиэтиленовые пакеты из химчистки, тоже не помогли. Найти работников, которые могли бы отремонтировать дверь, у меня пока не получилось. Около недели назад мы с Фрэнком решили съездить в ближайший строительный гипермаркет, чтобы поспрашивать рекомендации и купить материалы, но едва мы остановились на парковке, как машину облепили безработные труженики. Они отталкивали друг друга, прижимались лицами к стеклу и кричали на всех языках мира: «Мадам, вам помочь?» Фрэнк испугался, что нас атаковали фанатики, начал голосить, и нам пришлось спасаться бегством.

Повесив ключи от машины, я прошла в гостиную, чтобы заново приклеить картон, однако дыра оказалась открытой, а картонки кто-то сложил в аккуратную стопку. В проеме красовалась новая рама из необработанного дерева, а под стеной стояли раздвижные двери с целыми стеклами.

Я удивленно замерла в проходе. Во дворе стоял спиной ко мне мужчина в облегающей черной футболке, с ручной пилой в руках. Он наклонился над доской, лежащей на козлах. Старая школа. Загипнотизированная ритмичным движением его рук, я не услышала, как подошел Фрэнк.

– Это он, – сказал мальчик.

– Кто? – настороженно спросила я. – Только не говори, что это Хейнс.

– Не буду, – пообещал Фрэнк, – потому что это никакой не Хейнс.

Не произнеся больше ни слова, он промчал через двор, схватил плотника за мускулистую руку и прижался лицом к его лопатке. Тот положил пилу, развернулся и легко, словно перышко, подхватил Фрэнка на руки. Фрэнк порозовел от радости и захохотал, как ненормальный. Я никогда не видела его таким счастливым.

Ксандер опустил Фрэнка на землю и посмотрел на меня.

– Давно не виделись! – сказал он и улыбнулся так, что я впервые за все время в Калифорнии почувствовала себя не пустым местом.

Фрэнк подбежал ко мне, схватил за руку и потащил вперед.

– Не обращай внимания на футболку Хейнса, это самый настоящий Ксандер.

Тут только до меня дошло, что Ксандер, учитель музыки и образец для подражания, и есть тот самый помощник по хозяйству, о котором упоминала Мими в начале нашего знакомства.

– Сегодня утром Ксандер был одет в рубашку из египетского хлопка с французскими манжетами и отложным воротником, – продолжал Фрэнк, – однако мы решили, что для поездки на склад древесины и последующих занятий столярным делом больше подойдет футболка. Как ты знаешь, у нас их много.

Ага, значит, «Мерседес» брал Ксандер, а не Мими, – подумала я и вспомнила, что по дороге в школу уловила в машине едва заметный аромат свежей древесины. В панике я перепутала его с запахом собственного отчаяния. Слава богу, что я все-таки отказалась от мысли пропылесосить в кабинете.

– Познакомь меня со своей девушкой, – сказал Фрэнку Ксандер.

– Элис – не моя девушка, – заявил Фрэнк. – Она слишком старая и костлявая.

– Не сказал бы, – возразил Ксандер. – Мне нравится.

12

«Кто ваще этот Ксандер?» – написал мне мистер Варгас.

Гм… наш милый редактор уже начал коверкать слова… если так пойдет дальше, он скоро откроет для себя смайлики.

«Ксандер Девлин, – ответила я. – Выпускник Джульярдской