Измерил длину бинтов — нет и двух метров. Видать покромсанный вариант стандартной пяти метровой упаковки. Ну что сказать, хреново, если так. Надо минимум в два раза больше, но… попробуй вот так сходи в аптеку и купи упаковочку — так не найдёшь же ни фига.

Саня отбросил бинты — короче, лучше так, чем никак. Пусть будут.

Следом батя притаранил шорты и майку, шедшие четвёртым пунктом в списке. Долго пытался оттереть с шорт какое-то пятно — чи кровь, чи соус. Послюнявил, что толка не прибавило — пятно отказывалось выводиться. Потом махнул и положил перед Пельменем так.

— Смотри! На соревнования в таком конечно не поездишь, но в зале погонять — самое то, — рассудил Игорь Борисыч.

Помимо пятна на половину шорт, надпись «СССР» на майке почти вытерлась.

— Это тоже с Цзю плеча? — хмыкнул Саня.

Майка и шорты подошли бы в лучшем случае некрупному легковесу. Все такое маленькое, едва не пупсячье, если мерить с колокольни 130 килограмм.

— Не, — покачал батя головой. — Хрен знает с какого плеча, а че тебе не нравится? У тебя кент в какой категории выступает? Ты ж не сказал. Вот я и взял… самую ходовую.

— Ладно, добро бать, а побольше есть размерчик?

— Ну это уже за отдельную плату.

Саня отмахнулся — пока острой надобности в шортах и майке нет.

— Ладно так ладно, идём дальше?

— Давай.

Батя взял листик и прочитал следующий пункт.

— Боксёрский шлем.

Физрук сделал внушительную паузу.

— Не достал? — расстроенно спросил Пельмень.

— Я то… плохо ты сын своего отца знаешь, — усмехнулся Игорь Борисыч.

Из заметно опустевшей сумке появился боксёрский шлем. Вот эта штуковина была, пожалуй, самым любопытным лотом из представленных.

— Тадам! — продемонстрировал шлем батя. — Достал, Санек, хотя опять же, голову поломал, подговаривать пришлось, но раз сын для своего кента просит…

Игорь Борисыч бросил шлем Пельменю, дабы тот осмотрел его. Саня поймал — шлем отличный, кожаный. На поверхности присутствуют потертости, загрязнения, следы использования. Пельмень не удержался, поднялся, подошёл к зеркалу и напер шлем на себя. Застегнулся с трудом, но застегнулся. Критично посмотрел на себя в зеркало — щеки вываливаются, перевязки утонули в подбородке…

Но сидит ведь. А чего ещё надо?

Отличная штуковина, если хочешь оставить в целостности собственные мозги.

— Ну че? — спросил батя. — Скажи вещь, сын? Передай своему дружку пирожку, что я этот шлем как от души отрываю. Ко мне за ним очередь, как в мавзолей выстраилась.

— Берём, бать. Вещь, подтверждаю.

— Пусть носит на здоровье. Дай бог чтобы без травм. Так… — бывший физрук вернулся к списочку на диване. Взял бумажку. — Последняя позиция у нас кажись, Сань.

Вслед за этими словами из баула появились боксерски — удобные спортивные кеды отлично подходящие для занятий единоборствами. Благодаря им достигалась хорошая фиксация голени и икры, что помогало избежать растяжений и переломов как во время тренировки, так и во время спарринга.

— Опля!

Игорь Борисыч ударил боксерки друг о друга и поставил на пол.

— Ты это, Сань, не смотри, что они разных цветов, модель одна, пошив один, размер тоже — че ещё надо?

Боксерки действительно были разных цветов — одни красно-синие поновее, а другие красно-белые. А заодно разной степени изношенности.

Боксерки Пельмень хотел если и не больше всего, то сильно. Потому что с большим количеством лишнего веса подчас непросто обойтись без подворачиваний ног.

Боксерки, которые притаранил батя, были выполнены из качественной натуральной кожи с замшей. Подошва — микропористая резина.

Стоит знак качества СССР.

Пельмень маленьким мальчиком в смысле комплекции не являлся и потому у нового тела был самый ходовой размер ноги — 43-й. Боксерки оказались 44 го и достаточно свободно наделись на ногу несмотря на толстую щиколотку.

Саня несмотря на пальцы сосиски, которым сложновато давались действия из мелкой моторики, с лёгкостью зашнуровала боксерки. Да, сидят плотничком, зато нога защищена.

Батя с прищуром наблюдал за манипуляциями сынка. Потом поднялся, сложил свой опустевший баул втрое.

— Ну все, вот и пробежались по твоему списочку.

— А рашгард не достал? — Пельмень знал, что никакого рашгарда ему не видать как своих ушей, но спросил для порядка.

— Прости, не искал, рашгард твой за отдельную плату. Это ж для весогонки?

— Что то типа того.

— Ну для весогонки у меня, сын свой рецепт. К нам когда сборная вольников заезжала — ребята делились секретами, а мы на ус наматывали. Рассказать?

Саня пожал плечами.

— Короче обматываешься целлофаном, надеваешь шубу…

— Понятно, бать, — перебил Пельмень. — И чего, много так вес гоняло?

Батя видать смекнул, что забрехался и давай дальше пуху накидывать и жути нагонять.

— А ты думаешь, как наш знаменосец Карелин олимпийское золото брал? — нахохлился батя. — Утро, в Карелине 133 килограмма веса, а лимит до 130 килограмм. Ну так вот, наш знаменосец давай в целлофан заворачиваться, шубу надевать. Воду с лимончиком пьёт, потеет…

— Ты ему что ли в Сеул шубу привёз? — улыбнулся Пельмень.

— Ну не я, но…

— Забей бать, в общем, — перебил Саня, отмахнувшись. — Обойдёмся пока без рашгарда.

Понятно, что про чудесную весогонку Карелина в шубе и целлофане Саня не поверил. Да и золото Сан Саныч по греко-римской борьбе взял.

— Забью, ты Саня мальчик взрослый и понимаешь, что я больше нужного приволок для твоего кента, а пока… — батя похватал разложенные по комнате вещи и засунул все обратно в баул. Сумку застегнул, свершу сел. — Водка импортная где? Как договаривались. Ваш черёд господа.

— Ща бать. Все будет, как договаривались, — сказал Пельмень.

Обошёл свою кровать, где за батареей была припрятана та самая бутылка саке, из залежей бати Сёмы.

Бутылку с иероглифом Саня вытащил, бате дал.

— Поскольку ты с душей к делу подошёл, бать, мой кент попросил передать тебе вот это вместо столички. Хрен ты такое по всему Союзу достанешь.

— У ты бля… — Игорь Борисыч покачал головой изумлённо, рассматривая красиво оформленную бутылку саке. — Водка говоришь?

— Водка, — подтвердил Пельмень.

— Желтая?

— Такую в Японии хлещут, бать. Говорят без похмелки идёт.

— А че открытая? — бывший физрук заметил, что бутылка вскрытая.

Саня действительно вскрыл саке вчера и решил немножечко разбавить японскую водку русским самогоном. Понятно, что батя винцо пить не будет, а вчистую в саке нет и двадцати градусов. Для бати это как водички выпить.

— Отличная штука. Сколько градусов? — батя снял пробку занюхнул, довольно вытянул рожу. — Не говори, сам чувствую — пятьдесят. Не меньше.

— Че то типа того, — подтвердил Пельмень.

— Крепкая зараза, — Игорь Борисыч поднялся, подошёл к