Шрифт:
Закладка:
– Вы едите голубей? – наморщила нос Мурка. – Фу! Какая гадость!
– Гадость?! Да вы вообще откуда такие выползли? – во все глаза уставились на незнакомцев местные. – У нас вообще-то великий голод в самом разгаре. По всей Котовропе, как бы это помягче выразиться, жрать нечего.
– Великий голод? – испуганно переспросила чета чужаков. Пушок машинально погладил живот. Остатки криогенного сна уже окончательно выветрились, и голод, пусть и не великий, начал давать о себе знать.
– Он самый! – отплевываясь от дождевой воды, кивнул какой-то словоохотливый горожанин. – Дожди как зарядили три года назад, так и хлещут. Какая скотина была, от ливней, будь они неладны, заболела да сдохла.
Тут по толпе пронесся ропот:
– Кошквизиторы…
– Кошквизиторы.
– Кошквизиторы!
В следующее мгновение все местные жители, как по команде, расплылись в самых широких улыбках, какие только доводилось видеть Пушку. Через толпу протискивались четыре кота в черных балахонах с охапками хвороста под мышками. Они недолго, но пристально изучали каждую улыбку. Но один мурлеанец не смог совладать с нахлынувшей печалью. На его морде отобразилась вся тоска и скорбь голодной Котовропы. Именно эту гримасу и застали кошквизиторы.
– Какой прекрасный сегодня денек, не находите? – обратился к толпе один из котов в черном.
– Да-да-да! Именно так! – хором ответили горожане.
– А вот один из вас так не считает, – с сожалением покачал головой обладатель самого длинного балахона. – Этот кот определенно не верит, что жизнь прекрасна и будет еще лучше.
Кошквизитор указал острым когтем на грустного кота. Тот мигом спохватился, быстро вытер слезы и попытался изобразить на морде вселенское счастье.
Еле слышным шепотом бедняга выдавил:
– У меня все чудесно. Жизнь – это сплошной калейдоскоп праздников.
В поисках причин для радости он поднял глаза к небу. Но, как назло, сквозь моросящий дождь зверь разглядел очертания голубя, уносящегося вдаль. Досада и сосущее чувство голода подступили к горлу с новой силой. Губы задрожали, глаза заволокла предательская пелена. И слезы с новой силой хлынули из зеленых глаз.
– Это дождь! – поспешил оправдаться мурлеанец.
– Конечно, – сухо кивнул кошквизитор, взял у помощника красный шелковый платок и провел им под глазом дрожащего бедняги. Затем отдал кусок ткани обратно.
Младший коллега лизнул платок и резюмировал:
– Соль.
– Соль. Все слышали? Соль! А значит, слезы! Эти вездесущие приспешники плохого настроения! – громогласно объявил главный кошквизитор и снял капюшон. Его голова была полностью обрита. Черная шерсть осталась лишь на больших ушах. От этого кот казался существом из другого, но уж никак не более радостного, мира. – А ты ведь меня почти обманул, ремесленник. Я и вправду начал сомневаться, что ты грязный пессимист.
– Какой же я пессимист? Что вы такое говорите, кошквизитор Клыквемада? – залепетал обвиняемый.
– Ого! Да ты и имя мое знаешь, – театрально удивился Клыквемада. – Зачем бы правоверный оптимист стал интересоваться каким-то там кошквизитором?
– Так ведь вас весь Мурлеан знает. Спросите у любого в этой толпе, – кот с надеждой повернулся к горожанам. Но те, будто не замечая его, продолжали тянуть улыбки и смотреть в пустоту.
– Хочешь сказать, что ты не предаешься грусти каждый раз, когда закрываешься в своей крохотной холодной квартирке?
– Конечно, нет! Я вообще не знаю, что такое грусть, – попытался непринужденно и весело ответить кот, но от этого его голос зазвучал еще более испуганно.
– Значит, ты отрекаешься от депрессии?
– Еще как отрекаюсь, кошквизитор Клыквемада!
– Что и требовалось доказать, – лучезарно улыбнулся кошквизитор. – Правоверный оптимист никогда не будет отрекаться от того, к чему не имеет отношения.
– Но…
– Никаких «но», ремесленник! Твоя вина доказана! – фыркнул Клыквемада и бросил под лапы «пессимисту» связку хвороста. – Только огонь в силах согреть твое ледяное сердце и вернуть тебе жажду жизни.
– На кой черт мне ваша жажда жизни, если я сгорю?!
– Но перед этим тебя ждет несколько самых ярких минут в твоей жизни. Ты, наконец, поймешь, что жизнь прекрасна.
– Вы мне лучше пожрать дайте. Я тогда этой вашей радостью просто фонтанировать буду! – доведенный до отчаяния кот бросился на Клыквемаду, но запнулся о лежащий под лапами хворост и рухнул в лужу. Подоспевшие младшие кошквизиторы заученными движениями связали пессимиста, заткнули ему рот толстой веткой и водрузили на уже сооруженное кострище.
– Так возрадуемся же, дорогие мои братья и сестры, что одним пессимистом в нашем прекрасном мире стало меньше, – воодушевленно возвестил главный оптимист и щелкнул наточенными когтями. Затем еще и еще раз. Высеченные искры одна за другой упали точно в центр разложенных шалашиком веток.
Когда сырые дрова все-таки занялись огнем, Мурка пристально посмотрела на Пушка:
– А тебе не кажется, дорогой, что наши котята еще слишком малы для таких зрелищ?
Беляк намек понял и без лишнего промедления взял на лапы Пушанну и Лансекота (а может, Персиваля). Второго сына благоверная взяла на себя. Но не успело молодое семейство пройти и десяти шагов, как на их пути возникла пожилая кошка. С ее морды до сих пор не сошла механическая улыбка, но в выцветших глазах застыли слезы.
– Зачем вы согнали голубя? – упавшим голосом спросила горожанка. – Вы хоть понимаете, что бедный Жорж сейчас догорает по вашей вине?
– Простите, – смущенно извинилась Мурка и опустила глаза.
Глава семейства оказался менее сдержан. Пушок решительно сделал шаг вперед и толкнул пожилую особу в лужу.
– С дороги, старуха! – зашипел беляк.
– Дорогой, ты чего? Эта кошка не сделала нам ничего плохого! – попыталась пристыдить любимого Мурка.
– Не успела просто!
– И когда ты успел стать таким злым? А как же заветы Хозяина? «Если бьют по правому уху, готовься подставить левое»…
– Нет никакого хозяина, – угрюмо сообщил Пушок. – Он не спас меня, когда я умирал там на холме в Иерусамяу. А значит, никакой он не хозяин. А сами коты еще хуже. Они только и ждут удобного случая, чтобы кинуть в спину камень потяжелее. Да я и сам такой же: убил лучшего друга. Хотя… Когда рядом ты и наши котята, жизнь действительно прекрасна.
И молодое семейство, не обращая внимания на дождь, гарь и великий голод, отправилось вглубь Мурлеана искать себе жилье для новой (радостной) жизни.
2
Несмотря на то что повсюду свирепствовал великий голод, кошачье поголовье Мурлеана упорно не хотело сокращаться. Даже наоборот: его население год от года увеличивалось уже какими-то неприличными темпами. Неудивительно, что пришлой семье из пяти котов здесь были категорически не рады. Не говоря уж о том, чтобы для них нашелся пустующий угол. Поэтому, безуспешно
