– Рэут! Сейчас я действительно разозлюсь! – крикнула я, но внутри меня была не злость, а отчаянье. – Чтобы спровадить меня, ты готов даже сделать меня невестой Создателя масок.

– Не злись, Листик. – Он вдруг улыбнулся и снова стал восемнадцатилетним. Листиком называл меня Жук. И это был запрещённый приём. Я проглотила вставшие комом в горле слёзы.

– Ну, всё, мне пора. Пойми. Я хочу помочь Вику не потому, что он мне нравится. А потому, что он часть моего прошлого. Добрая его часть. Это попытка сохранить хоть что-то, всё остальное обратилось в прах.

Рэут, став стариком, кивнул:

– Ну что ж. Иди. Хотя я считаю, что глупо цепляться за прошлое.

– Это всё, что у меня есть, Рэут.

– Чушь, Дная. У тебя есть настоящее, а главное, будущее. Иди. И даже близко не подходи к Замку Полуночи.

«Жук тоже часть моего прошлого», – хотелось напомнить мне Рэуту, но я послушно покинула дом с синей кошкой, так и не сказав этого.

Глава 11

Новый хозяин театра

Ученики рюка поработали не только с Виком, они прошлись по всей труппе. Все без исключения актёры были уверены, что Брынь умер от сердечного приступа, играя на сцене. Безусловно, кто-то из учеников Рюка был большим романтиком. Наверняка эта версия скоро станет легендой среди артистов и о Брыне сложат балладу. Пусть. Это даже хорошо. Но всполошила труппу отнюдь не смерть Брыня, в конце концов, он был стариком. Актёры были удивлены тому обстоятельству, что своим преемником Брынь назначил Вика. Да, ни для кого не осталось секретом, что Брынь уделял много внимания Вику, многие видели в нём его сына. Но мальчик был слишком молод, чтобы руководить бродячим театром, у него не было опыта, а главное, авторитета. На лицах всех без исключения артистов была написана тревога и растерянность. Я понимала, что труппа вот-вот распадётся. Вик это понимал тоже, но не знал, как это остановить.

– Может быть, ты останешься с нами хотя бы ненадолго, Дная? – умолял Вик меня после того, как я передала ему шкатулку. – Прямо не знаю, что делать. Я в панике.

Такое доверие подкупало.

– Хорошо, – вздохнула я, принимая на плечи новую тяжесть. – Но ненадолго.

Взгляд у Вика стал удивлённым и сияющим, парень прижал к груди шкатулку с золотой пластиной:

– Дная, я так счастлив! Нет, я не про символ, не про власть. Я про то, что ты с нами остаёшься. Да, да, я помню, что ненадолго. Но ведь остаёшься. И кстати, можешь взять мой фургон, я же теперь займу фургон Брыня.

– Нет, твой фургон мне не нужен, – упрямо заявила я, – пока я путешествую с вами, фургон Брыня будет моим.

– Но теперь я главный…

– Либо так, либо я ухожу. – Мне совсем не хотелось спорить.

Вику пришлось согласиться, но, как я заметила, он был не слишком расстроен.

Я заняла место в первом фургоне, и мы тронулись в путь. Теперь попугай Брыня сидел на моём плече. Актёры слушались меня, а не Вика. Я ожидала, что Вик будет меня за это ненавидеть, но он казался довольным. На первом же привале я открыто спросила его, в чём причина.

– Не знаю, о чём думал Брынь, но я совсем не готов стать руководителем труппы, – сознался Вик беспечно.

– Почему бы тебе тогда не передать золотую маску, например, Риу? Она справится.

– Ну уж нет. – Вик засмеялся, словно я сморозила самую большую глупость на свете. – Как только в моих руках появилась власть, ты стала меня замечать. Моя личность сразу приобрела вес. Вы, благородные, уж слишком предсказуемы.

– Я просто стараюсь тебе помочь, – вспылила я, сжимая кулаки, – в память о прежней дружбе.

– Да какая разница почему! – рассердился Вик. – Ты рядом, а это главное.

– Вик, я не смогу оставаться с вами долго, – произнесла я тоном, каким обращаются к маленькому ребёнку.

– Это ты сейчас так говоришь, возможно, потом ты передумаешь и останешься навсегда. Рэут, видимо, к тебе охладел, а может, ты наконец разглядела, какой он на самом деле.

– Остолоп! – прорычала я и ушла в фургон Брыня.

Фургон словно ждал возвращения своего хозяина. Каждая вещь, каждая безделушка, даже запах, всё здесь принадлежало Брыню. Я закрыла лицо руками. Слёз не было. Только пустота внутри. Я вспоминаю Ветреных братьев. Такая же пустота живёт в них постоянно. Но в отличие от них я не тороплюсь заполнять её. Что стало с Брынем, я знать не хотела. Но что бы с ним ни случилось, в этом есть и моя вина. Я осторожно коснулась его вещей. Альбом с рисунками (я и не знала, что Брынь так хорошо рисовал). Старые афиши. Стопка писем. Деньги. Одежда. Маски. Я развернула полотна на масках и начала рассматривать их. Я заняла фургон Брыня с одной только целью – наказать себя, причинить себе боль.

– Прости меня, – сказала я фургону, – Брынь не вернётся, и в этом виновата я и только я.

– Можно войти? – раздался снаружи голос Риу.

– Входи, – произнесла я, поспешно утирая слёзы.

Риу забралась в фургон и устроилась рядом со мной на старом сундуке.

– В том, что случилось с Брынем, нет твоей вины. Змеи рассказали мне всю правду.

– Ученики Рюка прошляпили, – вздохнула я, делая мысленную пометку связаться с Рюком и сообщить об ошибке. Не то чтобы мне этого хотелось, но он должен понимать, что правда, так или иначе, просочится.

– Это ведь ты поняла, кем стал Брынь? – спросила Риу.

– И рассказала об этом главному королевскому магу.

– Ты правильно поступила, девочка.

– Риу, если бы я не сообщила, вся вина легла бы на Вика, а он был лишь глупой марионеткой в руках Брыня. Не бросай мальчика, Риу.

– Ты так говоришь, словно собираешься уходить.

– Я задержусь, но ненадолго.

– Проклятие?

– Проклятие тут ни при чём. Я ведь продолжаю свой путь вместе с вами. Так что тут всё нормально. Просто я никогда не смогу полюбить Вика, а его голова забита только этим. Не стоит усугублять это безумие. – Уж в чём, в чём, а в вопросе безумия я стала большим специалистом.

– Ты права. Я обещаю присмотреть за мальчиком, возможно, у меня получится отыскать для него хорошую невесту.

– Я была бы тебе очень благодарна.

– Но возможно, ты сама…

– Я не люблю Вика, Риу, и никогда не полюблю. Уж это я знаю наверняка. В любви, как и в магии, сомнений не