«Я это запомню… а пока пусть. Не о том думаю».

Их двое… и госпожа Дзи непременно снова к ним присоединиться, как только встанет на ноги.

Расклад выходил неутешительный. Он поудобнее перехватил рукоять меча, пытаясь составить план действий — и тут заметил внимательный взгляд северянина. Тот слегка кивнул, скосил глаза в сторону лестницы, а в следующее мгновение уже выхватил из ножен ятаган.

— Бин-лан, Гэн-гэ, защищайтесь! — и бросился в атаку, делая упор на первом.

Бин тут же принял удар и ринулся в бой, пытаясь одновременно сдерживать двух противников. Но гордый господин Гэн обманул его ожидания: вместо того, чтобы достойно сражаться, отпихнул в его сторону неповоротливого варвара так, что тот едва не налетел грудью на меч «красного» воина, а сам, воспользовавшись суматохой, дал деру к лестнице.

«Пока кулик и беззубка боролись друг с другом, в выигрыше оказался рыбак», — пронеслось в голове.

Чего еще не ожидал никто из присутствующих, включая уже и самого господина Гэн, так это явления последнего, почти забытого всеми игрока.

Краем глаза Гэн заметил, как господин Синь пронесся через зал белым вихрем. Показалось, что сейчас он налетит на дерущихся мужчин, еще больше усиливая хаос. Но в момент, когда пылающий злостью Бин оттолкнул налетевшего на него северянина, Синь бросился на колени и, пригнувшись, так и проехал между ними. Вскочил прежде, чем все они успели опомниться — и, не оглядываясь, побежал вверх по лестнице, быстро догоняя его самого.

«Вот зараза!» — летело ему вослед.

Широкие ступени лестницы легко могли позволить ловкачу в белом обогнать господина Гэн. Пришлось развернуться, и, рискуя оступиться, подниматься спиной вперед, попутно размахивая мечом, чтобы не дать тому возможности подойти ближе.

Десятками ступеней ниже примерно тем же самым занимался варвар, сдерживая напор господина Бин и госпожи Дзи, которая уже пришла в себя и не собиралась сдаваться без боя.

Пятнадцать, двадцать, тридцать ступеней… Долго так продолжаться не могло. Пока Гэн не допускал ошибок, но уже начал уставать и прекрасно понимал, что Синь сейчас только ждет, когда он выдохнется, чтобы проскочить мимо него, будто змея, выжидающая в траве.

— Я могу отступить, — вдруг произнес его противник, не прекращая сражаться, — если пообещаете отдать мне табличку.

«Вот это наглость!» — Гэн почти восхитился.

Его самого гораздо больше интересовал второй дар, обещанный Владыкой, и он какое-то время даже размышлял, не стоит ли, и вправду, принять эти условия, но к окончательному мнению прийти не успел — внизу раздался вскрик госпожи Дзи — оступилась она или же попала под чей-то удар, но она неловко упала и скатилась вниз по каменным ступеням.

Синь быстро оглянулся и замер. Потом, к немалому удивлению своего соперника произнес, глядя на него почти с удивлением: «Нет, не могу… Я должен… Должен!» — и, уже не оборачиваясь, через ступеньку побежал вниз на помощь женщине.

А вот доблестный Бин, пользуясь создавшейся неразберихой, сумел столкнуть со своего пути северянина и тоже побежал — только уже наверх.

Гэн не стал его ждать и что есть сил рванул вверх по ступенькам сам. Бин, пожалуй, был быстрее него, но и он сам имел преимущество и неплохое — ступеней тридцать.

— А ну стой! Сражайся! — неслось сзади.

Но он и не думал поступать подобным образом. Избегать необходимого сражения — глупость, вступать в сражение, когда можно обойтись без него — глупость вдвойне.

Десять, двадцать, пятьдесять — ступени проносились слишком быстро — и он перестал считать. А скоро это и вовсе перестало быть важно. Все перестало быть важным, кроме цели — он, наконец, увидел ее: широкая каменная площадка и белоснежный, как и все здесь, столик. А на нем единственное неправдоподобно черное пятно — тот самый мешок с табличками.

Его охватило чувство подъема и предвкушения победы, даже сил прибавилось. Он и не помнил, как преодолел последний десяток ступеней. Ему казалось, что он не бежал — летел — пущенной из лука стрелой. Стрелой, нацеленной на победу — и ни на что больше.

В момент, когда рука его коснулась черной материи, что-то вспыхнуло вокруг — а потом все заволокло черной завесой, оставляя его в этом странном зале в абсолютном одиночестве.

Только тогда он смог перевести дух, вытер пот со лба, восстановил дыхание, расправил плечи — и лишь после этого запустил в таинственный мешочек руку.

Пальцы его коснулись граней гладких холодных прямоугольников, чем-то напоминающих костяшки домино. Он сжал в пальцах один из них, совершенно случайный, ничем не отличающийся на ощупь от остальных — и некоторое время разглядывал свою добычу.

«Жизнь». Что ж, неплохо. Он спрятал золотую табличку в рукав, поклонился вежливо, с достоинством и произнес громко, смотря вперед и вверх:

— Благодарю Повелителя Желтого Источника. Но в твоем послании говорилось и о фрагменте прошлого…

В ответ на его слова черный шелковый платок опустился на белую поверхность стола. Он снова поклонился и небрежным жестом откинул ткань.

Под ней лежал плоский круг из белой яшмы с вырезанным на нем драконами и круглым же отверстием внутри.

Круги и драконы… Символы Неба и власти.

Что-то встрепенулось внутри, дрогнуло и словно иглой кольнуло: «Стой, не трогай». Но он лишь отмахнулся от этого предупреждения: не для того он сюда добирался, чтобы поддаться сейчас малодушию.

«Ты не имеешь права быть слабым».

Не имеет.

И он решительно прикоснулся к полупрозрачной поверхности яшмового круга.

В голове зазвенело, зашумело. Мысли и образы захлестнули, чуть не сбили с ног. Он устоял, и волна отхлынула, оставляя внутри такую же круглую дыру, как и в центре лежащего перед ним полупрозрачного диска.

— Я доволен тобой, — собственный голос звучит надменно и гордо. — Пожалуй, ты достоин такого подарка.

Слуга, подающий ларец с яшмовым диском мальчику лет девяти, совсем еще ребенку…

— Отец, твой сын благодарит тебя, — мальчишка встает перед ним на колени, кланяется лбом в пол, а когда поднимает на его свои детские глазенки — в них сверкает такой восторг и поклонение, что его собственное сердце наполняется радостью, которую он, впрочем, не спешит показывать, лишь кивает благосклонно. Глупец…

Алая кровь, брызнувшая на камни… Маленькая рука, разжимающая бессильно пальцы… Белый каменный столб, отправивший в могилу еще одну часть его души. Страшная плата за общее благо и его собственные стремления… Кровавый росчерк кометы в небе… Решительность, боль и пустота…

Цель — ясная и понятная, а, значит, ничто не остановит его на пути…

" Белый