Уильям от неожиданности вздрогнул, поскользнулся на траве, и они кубарем покатились по склону вниз. Айви с криком побежала следом. Мари совсем запуталась, где небо, где земля.

Неожиданно их падение закончилось, и Мари замерла поверх профессора, вцепившись в его плечи так, будто он был спасательным жилетом, и она лишь чувствовала тепло тела Уильяма и его парфюм с нотками моря.

– Вы не ушиблись?! – Запыхавшаяся Айви остановилась возле них и ошеломленно переводила взгляд с Уильяма на Мари, которая гордо восседала на нем, словно в этом не было ничего необычного.

– Я в порядке! – пробормотала Мари и с помощью Айви быстро вскочила с Уильяма.

Тот снисходительно покачал головой и встал, отряхивая брюки от травы.

– Ты только что была без сознания, и довольно долго. – Айви нахмурилась. – Но сейчас и правда выглядишь так, будто это я валялась в обмороке.

Мари на самом деле чувствовала себя замечательно, если не считать новых синяков из-за падения и колотящегося сердца из-за Уильяма.

– Профессор Чейз, простите, мне жаль, что так вышло. – Она стушевалась. – А что вы здесь делаете?

Их взгляды пересеклись, но Мари поспешно отвернулась. Она не хотела пугать его своими глазами, хотя уже догадалась, что на него ее ведьминские чары почему-то не действуют. Но главную причину своего смущения Мари скрывала даже от себя: ей не хотелось, чтобы он прочитал по глазам, как она жаждет его прикосновений. Даже сейчас, придя в себя, она вскользь смотрела на его руки и вспоминала их тепло. Как оно сливалось с ее кожей, как он бережно держал ее на руках, и позже, когда они летели со склона, он старался прижимать ее к себе, чтобы уберечь от удара.

– У меня был выбор – вызывать врача или профессора, – фыркнула Айви. – Знакомых врачей у меня нет. Мари, я чуть не чокнулась, когда ты рухнула на землю. Ты случайно не страдаешь слабой формой эпилепсии? Пены изо рта, конечно, не было, но очень похоже.

– Нет. – Мари задумчиво посмотрела на гору, на которой выглядывали очертания развалин.

Это место на нее так повлияло. Усилило ее дар, переместило во времени, вызвало видение наяву… Можно было подобрать много названий, но правильного Мари не знала.

– Да, мисс Бэсфорд, вы любите пугать подруг. – Уильям покачал головой. – В любом случае, уже поздно и вам с Айви следует вернуться в колледж.

Значит, есть мисс Бэсфорд и Айви. От такого разделения заныло сердце. Но только у Мари.

Айви закатила глаза и с улыбкой взяла Уильяма под руку. Он не сопротивлялся.

– Профессор Чейз, из вас получился бы замечательный врач. Может быть, тогда проводите нас до замка? – кокетливо поинтересовалась она.

Мари вскинула голову и прищурилась:

– Меня не надо провожать, – опередила она с ответом профессора. – Я еще прогуляюсь. Одна, – отчеканила Мари и пригвоздила Айви взглядом.

Встревоженная подруга побледнела и отступила от Уильяма.

– До свидания. И спасибо за помощь. – Мари развернулась и почти бегом направилась в город.

– Стой, а вдруг приступ повторится? – донесся ей в спину встревоженный голос Айви, но она не отреагировала.

Прочь, быстрее затеряться в узких улочках, чтобы скрыться с глаз Уильяма. Только наедине с собой, когда Мари завернула в тесный переулок и прижалась спиной к оштукатуренной стене, у нее хлынули слезы. Даже когда исчезла мама, ей не было так страшно. Даже когда ее привели на первый шабаш, Мари еще пыталась храбриться. А сейчас, в Вэйланде, ей нет спасения. Она не может сбежать, она не может никому довериться. Подруга влюблена в единственного человека, которому Мари хотела бы признаться во всем. И спросить: что с ней происходит? Что значат все эти видения?

Запоминай слова: «нагая, скорбь, оковы»,

Теперь на очереди хлесткое: «терновый».

Мари тряхнула головой. Головоломка со множеством неизвестных. Как разгадать ответ, когда нет ни малейшей зацепки?

Оставался лишь Эллиот. Он молил доверять ему, но интуиция велела молчать.

Мари одна. Совершенно одна в этом диком месте, где нельзя отличаться от других. Ох, мама, чтобы ты сказала на это?

Лекцию по политологии проводили в филиале Вэйландского университета. Мари пришла на полчаса раньше и позволила себе прогуляться по коридорам, задерживаясь возле картин, где причудливые фигуры и линии переплетались в диких танцах, а то и вовсе была смесь несочетаемых цветов и пятен, хаотично размазанных по холсту. Сколько бы она ни разглядывала эти картины, ее мозг отказывался воспринимать абстрактное искусство.

– Интересно, не так ли? – Рядом с Мари остановился профессор Чейз и задумчиво уставился на картину. – Кандинский, «Композиция номер семь». Он считал ее самым сложным своим произведением и полгода готовился к написанию.

– Кхм. – Мари старалась не обращать внимания, как пульс участился рядом с Уильямом, к тому же он выглядел чертовски привлекательно в черных брюках и классической белой рубашке. – Для меня это чистый хаос.

– Вы предпочитаете романтизм, не так ли?

Профессор улыбнулся и с такой теплотой заглянул ей в глаза, что Мари чуть не задохнулась.

– Ну, или хотя бы реализм. – Мари посмотрела на золотые часики на запястье. – Мне пора. Через десять минут лекция по политологии.

– Мисс Кэролл, – поморщился он. Они пошли прямо по коридору к двери в лекционный зал, где должно было проходить занятие. – Вас ждет очередная промывка мозга.

– Насчет ведьм?

– Именно.

Мари прикусила нижнюю губу. Профессор Чейз вел себя так обычно. Сейчас он был заботливым другом, а через минуту снова мог отстраниться и посмотреть на нее холодно. Ведь она для него мисс Бэсфорд, а не Айви.

Мари стиснула зубы и остановилась. Впервые она смотрела на человека и хотела, чтобы он ее боялся. Но Уильям с легкостью выдержал ее взгляд и даже не моргнул.

– А вы не верите в ведьм? Почему на вас не действует пропаганда?

– Верю, не верю… Это все условности. – Он пожал плечами. – Зло может причинить и хороший человек. Добро может совершить и злой. Мисс Кэролл живет в черно-белом мире, считает, что есть Вэйланд, и есть зло – ведьмы. Не замечает очевидных вещей. Например, что в мире гораздо больше цветов. Вы сами это видели на «Композиции» Кандинского.

Ответ Уильяма сбил Мари с толку. Злость утихла так же быстро, как и вспыхнула. Она не знала, что ответить, потому что в ее мире, кажется, тоже было только два цвета. Мама всегда учила: «Есть ведьмы, а есть зло – “Sang et flamme”». И Мари никогда не задумывалась, так ли это на самом деле.

– Профессор Чейз, почему вы себя так ведете? – Она изучила