в офисе, когда там был директор и когда его не было, поскольку все работники тут же занялись своими делами, бросив работу, а кое-кто вообще лёг на стол и задрых, мы были единственные, кто продолжал работать. К тому же, я понимал, когда Джованни вернётся в офис всё вернётся на круги своя, так что остаток свободного времени посвятил на то, чтобы пересмотреть и главное запомнить все папки, которые были в архиве, чтобы сюда хотя бы какое-то время не возвращаться. Вскоре перед моими глазами стали появляться всё больше и больше знакомых фамилий, а также суммы, которые они хранили в банке Медичи.

— Сеньор Иньиго, — в комнату заглянул Диего, — а могу я узнать, зачем вам это? Работать без оклада? Мы все обеспокоены тем, что на вашем примере нам могут снизить их тоже.

— Вы все зря опасаетесь Диего, — покачал я головой, — я просто расширяю свой кругозор, чтобы знать, как вообще происходит банковская деятельность. Работать долго у вас я не собираюсь, так что вам нечего опасаться с моей стороны.

На его лице появилась облегчённая улыбка.

— Спасибо синьор Иньиго, вы так нас успокоили! — обрадованно крикнул он и пошёл делиться новостями с остальными работниками. Так что, когда я вышел, на меня больше никто злобно не посматривал, а люди вообще забив на всё, тупо болтали, пили какой-то травяной настой на мёде и больше ничего не делали.

Всё изменилось в одно мгновение, когда вернулся директор филиала, тут же закипела работа, а все видя, что я молча продолжаю сидеть и не сдавать их ему, ещё больше утвердились в том, что я нормальный сотрудник, не жополиз и в следующий раз, когда он ушёл, мне преподнесли даже глиняный стакан с этой настойкой и булочку. Я с благодарностью всё принял и спросил, есть ли общий фонд, куда все сбрасываются на то, чтобы покупать вкусняшки. Оказалось, есть и Бартоло, даже без моего приказа передал Диего в него два флорина, тем самым закрепляя меня в офисе банка Медичи, как «своего». Люди тут же раскрепостились и много охотнее ко мне подходили, предлагая свою помощь, чем, разумеется, я с удовольствием и воспользовался.

— Открыто название технологии в ветке «Финансы», — от разговора с человеком, занимающимся внесением данных в приходные, расходные ведомости и полностью отвечающим за ведение их, отвлекла появившаяся перед глазами надпись из нейроинтерфейса. Не прерывая разговора, я его дослушал, позадавал вопросы, которые меня интересовали и только когда мы закончили и я его поблагодарил за помощь, взглядом отправился к интерфейсу, где появился в нужной вкладке восклицательный взгляд и правда на первой же технологии, где раньше был просто с серый квадрат появилась надпись «Двойная бухгалтерия». Стоимость её открытия стоила тысячу очков, но поскольку у меня их не было, осталось только снять восклицательный знак с уведомления и понять, что когда я о чём-то узнаю в этом мире сам, мне открываются только названия в ветках, но сами знания доступными при этом не становятся, на всё нужны были пресловутые баллы.

— А у вас случайно нет вот таких монет? — обратился я к Диего, показывая ему монету, которую я нашёл на одном из рынков Рима. Она была сильно потёртая, обрезанная по краям, но всё же узнаваемая, хоть и не «нужная», за которую мне обещали начислять баллы.

— Старинный тирский шекель, — кивнул он, узнавая монету, — боюсь, что нет сеньор Иньиго, мы занимаемся только ходовыми монетами, а этим старьём нет.

— Жаль, мой отец коллекционирует всё, что относится к той эпохе, — притворно сказал я, — хотелось бы его порадовать каким-то подарком из Рима.

— Я поспрашиваю своих знакомых сеньор Иньиго, — ответил мне парень, — наверняка есть такие же коллекционеры и здесь.

— Благодарю Диего, я в долгу не останусь, — заверил я его.

Поскольку мне нужно было идти на вторую работу, я со всеми тепло попрощался и Бартоло посадил меня в кенгурятник, унося на улицу.

* * *

Позавтракав, мы с Бартоло направились в Апостольский дворец, где предъявили пропуск и швейцарцы нас пропустили внутрь. Открыв себе на сетчатке глаза карту, составленную вчера благодаря тому, что Родриго нас проводил до нужного места, я без труда говорил Бартоло куда поворачивать, чтобы найти нужный нам кабинет.

— Поражаюсь вашей памяти сеньор Иньиго, — раз за разом говорил он, когда я точно говорил, куда мы идём, — мы ведь были здесь всего один раз!

— Ну Бартоло, — хмыкнул я, вытягивая дрожащую руку и показывая ему её, — не всем бог дал такую красоту, как у тебя.

Парень засмущался и стал отнекиваться, а я над ним подтрунивать, чем ещё больше засмущал. Так мы и добрались до зала, где находилась Папская инквизиция, и даже пришли одними из первых. Кинув взгляд на то, что возле столов остальных священников сильно разобранных писем не прибавилось, я, наоборот, ускорил темп и вскоре весь пол вокруг моего стола очистился от лежащих писем, записок или свитков. Ко мне подошёл Джузеппе.

— Синьор Иньиго, — обратился он ко мне, страшно при этом волнуясь, — как главный в этой канцелярии, я делаю вам замечание.

— Да? Какое же? — изумился я.

— Вы должны более вдумчиво читать корреспонденцию и не так много передавать на стол его преосвященства, — высказал мне он своё недовольство.

— Покажите мне пример Джузеппе, где я этого не сделал? — я посмотрел на него, поскольку точно знал, что это невозможно, я ко всему что делаю, относился серьёзно.

Тут он окончательно смутился, кинул быстрый взгляд назад, на других братьев и что-то пробормотав, быстро ретировался обратно к себе. Я же, даже не думал останавливаться и пол с помощью Бартоло, очищался всё быстрее и быстрее.

К счастью моих коллег, в наш зал неожиданно вошёл епископ, одетый в фиолетовые одежды. Все тут же подскочили на местах и поклонились вновь прибывшему. Он же, перекрестив и благословив их подошёл к моему столу, явно с интересом оценив мои труды.

— Ваше преосвященство, — склонил я голову, — чем обязан?

— Его преосвященство Жозе Галло попросил меня быть вашим проводником в нашу канцелярию, — с лёгкой улыбкой объяснил он причину своего здесь появления.

— А, что уже одиннадцать? — засуетился я и он улыбнулся ещё шире, кивнул.

— Простите ваше преосвященство, простите, я заработался, — показал я горы разобранного и