Она ничего не знала, они просто хотели показать свою власть и веселились от его реакции. Он очень долго приходил в себя после этого, даже когда мы встретились, я чувствовала… некоторые отголоски той боли. Даже спустя столько лет он её не забыл. Маркус говорил, что раньше Алистер был не такой.

— В смысле?

— Ну, — потеребила она рукав кофты, — он не всегда был такой безэмоциональный. В смерти той девушки он отчасти винит себя, если бы некроманты не поняли, что она ему дорога, то не охотились бы за ней специально. Возможно, она до сих пор была бы жива. Они хотели обвенчаться, но… — Мисса покачала головой, — в общем, после этого он решил, что эмоции — подарок врагу, начал их прятать глубоко внутри, а сейчас, наверное, он уже и не помнит, что когда-то было по другому.

Мне было безумно грустно это слышать, я сразу представила, как Маркуса убивают на моих глазах и поёжилась. Хоть он и поступал со мной отвратительно, мысли о его смерти ощущались слишком болезненно.

— А что случается с душами вампиров?

— Говорят, что мы уходим в царство Имшаллу, Кровавого Повелителя. Мы не остаёмся тут или в мире тёмного Бога. Все встреченные тобой духи — это люди.

Значит, если Маркус умрёт, то я его больше никогда не увижу? Ни в жизни и ни после смерти?

Я снова одёрнула себя. Зачем о нём вообще думать, если ему на мои чувства плевать? Сколько боли он ещё причинит мне, пока не достигнет цели? Не стоило вообще откликаться, как и не стоило бы ему помогать!

Злость вспыхнула внутри, но меня будто окатили ледяной водой.

Если я не помогу восстановить завесу, то погибнет всё живое. И все эти смерти будут на моих руках…

— Знаешь, — отвлекла меня Мисса от самобичевания, — было очень грустно, когда ты уехала. И мне было больно, когда я узнала весть о твоей смерти. Ты хорошая, ты такого не заслужила. Если захочешь поболтать, всегда можешь обращаться ко мне.

Я кивнула, но на душе стало ещё гаже. Да что такое? Она желала мне добра, а я хотела сбежать, лишь бы не слышать сочувствие. А ведь Мисса тоже одинокая душа. Помню, мне было её даже жалко, а теперь ей жалко меня. Но она жива, а я нет… От этой мысли находиться тут стало невыносимо, и я опять растворилась, вернувшись в пустой обеденный зал. Время опять потекло по-иному, и я застыла у окна, мерцая в тусклом отблеске снега.

— Ты ведь не можешь уйти, верно? — ворвалась в мою реальность Син.

Я обернулась на голос и застала её в кресле за поеданием пирожков.

— Иначе ты бы давно сбежала и не вернулась, — подытожила она.

— С чего ты взяла?

— Оу, я очень много работала с вами. Души очень ранимы и воспринимают всё в десятки раз острее людей. Обычно израненный дух стремится уйти подальше от того, что его ранит. А ты здесь, и тебе очень больно, это заметно. Значит, уйти ты не можешь. Или не хочешь. Хотя в твоём случае это одно и то же.

Я молча отвернулась к окну. Мои переживания её точно не касались. Закончив с пирожками, она подошла и опёрлась на оконную раму, сцепив руки на груди.

— А ведь я знала твою прапрабабку. Не то, чтобы близко, но мы пересекались, — поведала она мне.

Если так Син хотела привлечь моё внимание, то ей это удалось.

— Она по своей воле открыла завесу? Все те оракулы? Как они согласились на такое безумие?

— Она была жива после объединения миров, если ты об этом. Никто не убивал оракулов в ритуале, как тебя, но не думаю, что они понимали, что делали. Никто не предполагал, что такое вообще возможно, да никто из людей и не понял. Исчезновение завесы ощутили лишь вампиры и мы.

— Из-за некротики? — догадалась я, на что Син кивнула. — Но если все остальные мертвы, как выжила ты?

Некромантка задумчиво коснулась цепочки на шее.

— Когда завеса закрылась, я создавала очень сложное плетение заклинания. Видимо, что-то среагировало, наложилось друг на друга, и я оказалась в глубоком сне. Последнее, что я помню — сильно заболела голова, и потом я упала в обморок. Далее я очнулась под землёй пару дней назад. А пока я спала, весь мой орден перебили.

— С чего ты вообще это взяла? В книгах написано, что вы просто исчезли.

— Никто просто не исчезает. У некромантов достаточно сил, чтобы пережить войну и восстановиться. Нам помогли исчезнуть, и мне нужно точно знать, кто именно за этим стоял.

Мне вдруг вспомнилось давнее видение про старика и мальчика, за ними гнались люди и явно хотели убить. Я коротко пересказала, что видела, и девушка нахмурилась.

— Что, говоришь, была за книга?

— Не скажу.

— Что? — она выгнула бровь и уставилась на меня своими зловещими белёсыми глазами.

— Что вы с Маркусом скрываете от меня? О чём договорились?

— Вот у своего дружка и спрашивай, меня интересуют лишь договоры. И очень советую с ними не затягивать. Ты же не хочешь расстроить Маркуса? Будь хорошей девочкой и послушайся.

Подо мной будто разожгли сухой хворост.

— Ты мне не нравишься, — выпалила я, начиная закипать.

Син меня всё больше и больше раздражала. Всегда хотела познакомиться с некромантом, но больше не хочу.

— Да мне плевать, — с явным пренебрежением заявила она, — нас всегда ненавидели, не ты первая, не ты последняя. Значит так, ты можешь раздумывать сколько угодно, но у меня этого времени нет. Даю тебе сутки, или ты мне помогаешь, или я иду одна. И тогда наша сделка с Маркусом расторгается. Время пошло.

На глаза будто упала багровая пелена, и меня в мгновение захлестнула ярость. Сама не понимая, что делаю, я кинулась на Син, но остановилась в нескольких шагах, уткнувшись в непроницаемый щит. Вцепившись в него пальцами, я пыталась разорвать барьер. В какой-то момент показалось, что защита начала трескаться. В глазах некромантки проскочило любопытство, и меня будто крюком схватило за живот, с грохотом протащило сквозь стулья и выдернуло через стену на улицу.

Когда сознание прояснилось, я обнаружила себя внутри большого сугроба. К моему возвращению в зал сбежались обитатели поместья. Судя по раскинутым стульям, видимо, на грохот.

— Что тут происходит? — потребовал Маркус объяснений, переводя взгляд с Син на меня.

— А ты сильная, — сказала мне некромантка, — почти уничтожила мощнейший щит. Интересно. Твой призрак напал на меня, — резко повернулась она к Маркусу, — я такое не люблю.

С этими