–Кем была Виктория?

–Вика точно не была интровертом, просто ей было комфортно онлайн. И поверьте, контакт у нас получился отличным.

–У Виктории была склонность к суициду?

–Не более, чем у всех.

–То есть была?

–То есть у вас есть?

–Я пытаюсь конкретизировать ваш ответ,– объяснил Феликс.– Мне нужна точность.

–То есть всё-таки не убийство?

–Мне нужна точность,– терпеливо повторил Вербин.– Как в математике.

–Точности не будет, только вероятности – как в математике,– ответила Марта, глядя на Феликса в упор. Несколько секунд помолчала, затем продолжила:– Что вы почувствовали, когда впервые смотрели вниз с балкона или выглянули из открытого окна высокого этажа? Двадцатого или двадцать пятого? Или, хотя бы, десятого?

–Десятого,– сказал Вербин, поняв, к чему клонит Карская.– Мне хватило десятого, тогда он показался очень высоким.

–Что вы почувствовали?

–Я испугался упасть, хотя знал, что центр тяжести находится в правильном месте.

–И что?

–Да.– Феликс кивнул, признавая правоту женщины.– Я испугался, что упаду, потому что сознательно перегнусь через балконные перила.

–Прыжок.

–Да.

–Но вы не прыгнули.

–А Виктория?

–Она стояла к суициду ближе обыкновенного человека, но не готовилась к нему. Я не знаю, как определить в процентах, насколько ближе обычного человека стояла к суициду Вика, но это мизерная величина. Если вы докажете, что произошло самоубийство, я буду удивлена.

–А если Виктория пережила сильное эмоциональное потрясение?

–Я уже сказала, что Вика не стояла к суициду намного ближе обыкновенного человека.– На этот раз Марта ответила резковато.– Скажите, какое потрясение было – и я попробую разобраться, а гадать на кофейной гуще мы можем до бесконечности.

–Каждый мой вопрос имеет смысл,– очень мягко произнёс Феликс.

–Надеюсь.

–С какой проблемой Виктория пришла к вам?

–Вам когда-нибудь рассказывали о врачебной тайне?– Карской надоело сидеть в прежней позе, и она расположилась иначе – откинувшись на спинку кресла и положив ногу на ногу.

–Виктория умерла,– напомнил Вербин.

–Но вы не знаете, была ли её смерть убийством.

–Возможно, без вашей помощи я об этом не узнаю.

–А я не имею права оказывать вам эту помощь. Только медицинскую. И, кстати, мне кажется, она вам нужна.

–Вам кажется.

–А ещё мне кажется, что вам пора уходить.

–Вы можете меня выгнать, но лучше этого не делать.

–Агрессия – не лучший способ скрыть неправоту.

–Каждый мой вопрос имеет смысл. Даже если на него не получен ответ.

–Не надо задавать вопросы, на которые я не имею права отвечать.

–Или не хотите отвечать.

–Или вы меня провоцируете.

–Я этим не занимаюсь.

–Все вы так говорите!

Они замолчали, несколько долгих мгновений смотрели друг на друга, а затем Феликс нахмурился:

–Мы что, ругаемся?

Потому что тон их перепалки не оставлял никаких сомнений.

–Ты это начал,– сказала Карская.

–Не помню, чтобы мы переходили на «ты».

–В тот момент, когда ты почему-то стал называть меня по имени.

–Вы…– Феликс недоуменно покрутил головой.– Вы это предложили.

–Мог бы отказаться.

–Вы хотите меня выбесить?

–Пыталась. И очень рада, что ты не повёлся.– Марта свела перед собой пальцы.– А внутреннему оперу передай, что выбешивала я тебя для того, чтобы избежать незаконных расспросов.

–Вполне возможно, у вас нет права не отвечать на них.

–Но у меня есть право не отвечать на них во время обыкновенной беседы. А теперь решай: ты уходишь или мы продолжим разговор?– Карская посмотрела на часы.– Определяйся быстрее, у меня следующий сеанс на носу.

–Я могу лишь повторить свой вопрос: скакой проблемой к вам обратилась Виктория?

–Я могу лишь повторить свой ответ: уВики не было ярко выраженных суицидальных наклонностей, но проблемы, способные привести к самоубийству, у неё были.

Феликс понял, что разговор заходит в тупик, однако чувствовал, что Карская готова ему помочь. Нужно лишь найти правильные слова. И грамотную стратегию… А лучшая стратегия в данном случае – искренность.

–В квартире Виктории мы обнаружили дневник…

–Вика вела дневник?

–И довольно подробный,– подтвердил Вербин.– Из дневника мы узнали, что у Виктории была… фобия? Это правильное название?

–Не важно, как правильно.– Марта не изменила позу, но внутренне подобралась, став очень серьёзной.– Раз вы читали дневник, то знаете, с какой проблемой ко мне обратилась Вика.

Беседа вновь стала деловой, Марта вернулась к обращению на «вы», и Феликс неожиданно почувствовал дискомфорт. Ему нравилось, что женщина говорит ему «ты». Эта женщина. У неё получалось говорить «ты» так, что Феликсу нравилось.

–Да, Виктория вела дневник очень подробно.

Судя по всему, стратегия сработала, и Марта решила ответить на вопросы Феликса. Во всяком случае, на некоторые из них.

–Проблему, с которой пришла Вика, можно было определить как сублимацию бессознательного конфликта стремления к смерти в виде кошмаров.

Вербин вопросительно поднял брови.

–Вику посещали видения смерти, её смерти. Временами они становились необычайно достоверными и упирались в эту дату – День всех влюблённых.– Пауза. Но Карская задумалась не о том, стоит ли продолжать историю, а подбирала слова.– Вика страшилась не самой смерти, а видений, которые прицепились к ней и не уходили. Понимаете разницу?

–Да,– кивнул Феликс.

–И никто, к сожалению, не мог ей помочь: ни Ольга, ни я, ни, если я правильно понимаю, кто-то ещё?

Поскольку марафон искренности продолжался, Вербин кивнул:

–Виктория обратилась ещё к одному специалисту.

–Я так и подумала – последние пару недель Вика несколько замкнулась.

Неудовольствия – во всяком случае, внешне – Марта не выказала, и Феликс понял, что она считает главной целью выздоровление пациента, и не важно, благодаря кому это случится.

У Вербина оставались вопросы, в том числе важные, однако задав их, он открыл бы Карской карты, пришлось бы рассказать, в каком виде обнаружили девушку, а делать этого Феликс пока не хотел. И не просто не хотел, а сознательно скрывал от всех, кто был так или иначе причастен к расследованию.